Все просто! (часть 1)

          Ох, рано встает охрана. Она еще пару минут понежилась под одеялом, повздыхала, уж больно не хотелось выползать из теплой мягкой постели в эту промозглость и темень. Господи, теперь надо целый день носиться сломя голову, чтобы поздно вечером опять плюхнуться на мягкую подушку, укутаться с головы до ног пуховым одеялом и сладко забыться до самого утра. Лучшее время суток для Али – ночь, не надо никуда бежать, не надо ничего делать, спешить, можно, наконец, расслабиться и помечтать о чем-нибудь приятном. Например, о том, как она жила бы, если бы ее муж был американским миллионером и при этом внешне выглядел бы точной копией Антонио Бендереса. Она бы ему сказала: «Дорогой, ты ведь знаешь, что я так не люблю зиму. Почему бы нам не пожить месяца два на нашем острове в Средиземном море? Там сейчас так тепло и солнечно, все в цвету». Он бы мягко улыбнулся ей в ответ своей обаятельной улыбкой, нежно поцеловал в плечо и ответил: «Да будет так, моя любовь!».

Аля тихонько выползла из-под одеяла, ноги обожгло холодом ледяного линолиума. Стараясь не шуметь, она нашарила на стуле свой халат, натянула на замерзшие пятки шерстяные носки и вышла из спальни. Первым делом она закрыла двери в обе спальни, чтобы ненароком не разбудить свекровь и дочку, затем пошлепала на кухню. Поставила на газ чайник, подошла к окну и посмотрела вниз на улицу. В свете фонарей кружили снежинки, дорогу слегка присыпало тонким слоем снега. Градусник за стеклом показывал минус пять. Тепло и тихо. Хорошо. Почему же дома так холодно? А, понятно, опять экономят топливо – батареи чуть теплятся. Аля быстренько умылась, потом достала из ведра картошку, принялась чистить ее: вчера она только мясо отварила, теперь надо успеть до ухода на работу доварить суп. Что бы еще такое сообразить? Может, компот из сухофруктов? Да, пожалуй. Тихонько напевая себе под нос, она привычными быстрыми движениями нарезала чищенную картошку, нашинковала морковь и лук. Закипел чайник. Аля булькнула картошку в бульон и сделала себе кофе. Пока пила кофе с ломтем батона, щедро намазанного сливочным маслом, проснулась окончательно. А проснувшись, заулыбалась сама себе. Хорошо! Что хорошо? А все! Хорошо, что зима! Хорошо, что надо идти на работу! Хорошо, что в соседней комнате спит дочка, а в зале муж! Плохо, что в другой комнате спит свекровь. Вот бы ее не было совсем. Но об этом она помечтает вечером, перед сном. Ах, какая это будет замечательная мечта! Аля насыпала в дуршлаг две пригоршни сухофруктов, промыла, вывалила в кастрюлю и поставила ее в раковину под тонкую струйку, идущую от очистителя воды. А пока суп варится, и вода для компота набирается, она освободила кухонный стол, достала из тумбочки утюг и старенькое детское одеяльце и принялась доглаживать тот ворох стиранного белья, что не успела перегладить накануне. Подало голос радио – уже шесть часов. Ничего, она все успеет. Так она и прыгала то к раковине, то к плите, то к столу, то к холодильнику, пока ровно к семи часам все запланированное не было переделано. Зашла в зал с кипой глаженного белья, включила бра и разложила все по полкам шкафа.

- Саша, вставай. Уже семь, - склонилась она над мужем, - Санек, ау. Подъем! Кто спит, того убьем!

- Что за глупости с утра! - рявкнул спутник жизни, но поднялся. Аля быстро заправила постель, сменила халат на юбку со свитером и пошла будить дочку. Машуня сладко спала, раскидавшись по постели. Аля с жалостью постояла над ней минуточку – как не хочется будить малышку! – потом нежно поцеловала ее в теплую, пахнущую молочком, щечку.

- Машенька, детка моя, вставай голубушка, - Аля тихонько погладила дочурку по легким светлым волосикам. Девочка открыла сонные глаза, увидела маму, протянула к ней свои пухлые ручонки. Они обе обнялись, как делали каждое утро, проснувшись, и каждый вечер перед сном.

Потом пошла беготня с умыванием, сборами, дочкиным завтраком и, наконец, с тряской в переполненном троллейбусе. Впихнуть дочку в детский сад и успеть самой пропихнуться через электронную проходную, которая фиксирует все передвижения до секунды. Наконец, плюхнуться на свой старенький стул, отдышаться, перемигнуться с коллегами и с накопившимися на ночь силами углубиться в работу. Работа Але нравилась. Она работала сборщицей-монтажницей на конвейере. Дело привычное. За десять лет, что она здесь работала, руки до автоматизма усвоили немудреные операции, и можно было полностью им довериться. А пока они привычно крутили винтики - шпунтики, паяли провода, ее мысли свободно летали то возле домашних забот, то решали более глобальные проблемы вроде всемирного потепления или новых выборов президента. В обед женщины их бригады вскладчину обедали, чем бог послал, то есть тем, что принесли из дома, попутно делясь домашними делами и последними сплетнями. Бригада их была в одном и том же составе уже несколько лет, очень дружная, чисто женская, спаенная и споенная, как они шутили, знали друг про друга все и помогали друг другу чем могли. Если кто-то выдавал замуж дочь или женил сына, то на свадьбе гуляли все. Если кто-то хоронил близких, то на похороны тоже являлись все и помогали с поминками и многочисленными хлопотами, связанными с этим скорбным делом. Новый год, 8 марта праздновали тоже вместе. Их бригадирша Нелли Владимировна, тетка энергичная и веселая, несмотря на свой предпенсионный возраст, была всем чуть ли не второй мамой. Так что на работу Аля всегда шла в приподнятом настроении, чего нельзя сказать о родной квартире. Дома ее ожидала вечно всем недовольная свекровь и постоянно мрачный в последнее время муж Саша. Только Машунька была лучом света в этом темном царстве. Она одна сближала всех таких разных взрослых, вынужденных волею обстоятельств жить вместе, и мирила своим присутствием. То, что не было понимания между молодой хозяйкой и свекровью – дело обыденное, но почему и когда потерялся контакт между ней и мужем, Аля не понимала. Ведь еще несколько лет назад была и пылкая любовь с клятвами и обещаниями, было полное взаимопонимание. Куда все делось, не оставив и следа? Боже мой, каким небожителем казался ей ее супруг в начале их совместной жизни! А теперь все чаще в сочетании с его именем мысленно шли приставки: «Сашок – горшок», или «Сашка – какашка», и даже так - «Сашка – вонючая какашка». А ведь она очень старалась и старается быть хорошей женой, хорошей невесткой. Встать раньше всех, приготовить всем горячий завтрак, два раза в неделю обязательно влажная тщательная уборка квартиры, все перестирать, перегладить, каждую неделю протирать окна, кроме зимних месяцев, конечно, когда окна заклеены. Почти каждый выходной она стряпала пироги, пирожки или домашние пельмени, а иногда и торты. Весь август и сентябрь она делала разнообразные заготовки на зиму: компоты, варенья, соленья, салаты и заправки. Кладовка ломилась от многочисленных банок, так что даже не успевали все съедать за долгие зиму и весну. Но странная закономерность: чем больше Аля старалась быть хорошей хозяйкой, женой и невесткой, тем менее все это ценилось. Свекровь становилась все требовательней и недовольней, муж, как ей стало казаться, посматривал теперь на нее как на недалекую домработницу. Он перестал мыть за собой посуду, его грязные носки она находила под кроватью или за тумбочкой, постель он уже давно перестал заправлять, хотя вставал позже ее. Аля безропотно мыла его тарелки, собирала и стирала его носки, заправляла постель и делала за него множество других дел в то время как он, или спал, или, лежа на диване, смотрел свои бесконечные футболы и хоккеи или читал газеты или пропадал неизвестно где, что, кстати, случалось все чаще в последнее время. Им уже не о чем было и поговорить в те редкие свободные минуты, что иногда случались. Как говорила Нелли Владимировна: любовь ушла, завяли помидоры. Или не ушла, а просто затаилась и дремлет в тайниках души? Ах, как хотелось Але быть любимой! Чего бы только не отдала она за то, чтобы вернуть внимание мужа, ее нежность и заботу! Иногда закрадывались в душу крамольные мысли о том, что, в конце концов, муженек ее не единственный мужчина на свете, что не сошелся свет клином на нем и его любви, и раз такое дело, то Аля еще далеко не старуха и на нее очень даже поглядывает и их мастер Володя, и ремонтник Степаныч, и даже начальник цеха Дмитрий Алексеевич частенько останавливает на ней свой долгий внимательный взгляд, смущая тем Алю и давая повод беззлобно позубоскальничать на эту тему ее подругам по бригаде. Иногда по ночам, когда все уже давно спали, а она все еще доделывала свои дела по дому, Аля потихоньку скидывала  халат и оглядывала себя в полный рост в большом зеркале в прихожей, потом внимательно вглядывалась в отражение своего лица и каждый раз убеждалась, что она еще очень даже ничего. Чего же не хватает в ней, чтобы опять заметил и оценил ее привлекательность законный супруг? Когда она поделилась с подругами своей проблемой, то они подняли ее на смех. На кой ляд тебе его любовь, - смеялись они, - муж - не жених и не любовник, его привлекать ни к чему, он и так никуда не денется. «На фига попу гармонь, - усмехнулась зубастая, похожая на старую крокодилиху, Зинка, - штамп в паспорте есть, прописка тоже, чего еще надо». Нелли Владимировна изрекла свое знаменитое: любовь ушла, завяли помидоры. И только молчаливая Нина Тихомирова негромко сказала Але: «Должна быть любовь, Алечка. Постарайся, чтоб она вернулась. А если это невозможно, то не живи с не любимым, не насилуй себя». Легко сказать «не живи с не любимым», а куда ей деваться, да еще с дочкой? Родители живут в далекой деревушке, расположенной на высоком берегу неширокого Урала. Деревушка их совсем маленькая и примечательно разве что тем, что в этом месте Урал является границей между Европой и Азией и когда житель деревни говорит: «Смотаться что ли в Европу», то это означает, что он всего-навсего собирается переправиться на другой берег. Зимой там скучно и тоскливо, работу не найти и ехать туда жить нет никакого резона. В свое время сразу после окончания школы она не раздумывая и без сожаления сорвалась и уехала подальше, в центр «Европы», в большой и красивый город, где жизнь кипит, где цивилизация. Устроилась на завод, в тот самый сборочный цех, где трудится и по сей день. Здесь она встретила молодого симпатичного инженера, который стал вскоре ее мужем. Саша потом пошел в гору, все-таки у него было университетское образование и в деловой хватке ему не откажешь. Теперь он работает начальником отдела торгово-коммерческих операций, а Аля как уселась десять лет на свой старенький скрипучий стул рядом с конвейером, так и сидит на нем. И будет сидеть, видимо, до пенсии. Может быть, в этом причина мужниного охлаждения? Он растет, продвигается вперед, а она безнадежно отстала. Так сказать, стала не его уровня. Но это ведь только формально. Аля много читает, когда есть свободное время, у нее широкий кругозор. С ней не стыдно показаться на люди, потому что она может со вкусом одеться, навести макияж, и, к тому же, она интересный собеседник и сумеет при случае поддержать практически любой разговор на любую тему. Но отсутствие диплома это, видимо, не компенсирует. Что же ей теперь в 27 лет стать студенткой? Смешно.

Так и текли ее невеселые мысли, пока пальцы закручивали винтики, вплоть до обеда. В обед Аля не пошла вместе со семи в отгороженный закуток на совместный обед, сегодня у нее были другие планы: через два дня исполняется ровно 7 лет их супружеской жизни. Надо купить подарок Саше к этой годовщине. Вечером некогда, надо дочурку из детсада забирать, потом ужин готовить. Подарок надо купить или сегодня или завтра в обед. Она уже чуть голову себе не сломала, придумывая что бы такое ему подарить. Что же ему купить, в самом деле? Что-нибудь не очень дорогое, но очень примечательное. Чтобы он обрадовался, чтобы оценил ее заботу. Интересно, а что он ей подарит? В предыдущие шесть раз он дарил последовательно: золотые серьги, золотую цепочку с кулоном, путевку на неделю в пригородный дом отдыха, набор кастрюль, комплект постельного белья, триста рублей, чтобы она сама себе что-нибудь купила. И, конечно, каждый год обязательно букет цветов. Нет, в последний раз цветов не было, видимо, их стоимость вошла в те триста рублей. Ее подарки были поскромнее, но со значением, с намеком, с тайным смыслом.

В большом магазине, что открыли год назад рядом с их заводом, она быстро обежала несколько отделов. Взгляд ни на чем не задержался. Вдруг в отделе мужской одежды она обратила внимание на джемпер. Темно коричневой расцветки со строгим оливковым рисунком он был нужного размера, и даже на вид ощущалось, как в нем будет тепло и уютно его владельцу. Чисто шерстяной, мягкий, приятный на ощупь джемпер нравился Але все больше. Его можно одеть в холодный день и под костюм, и просто с брюками. В нем можно ходить на работу и в гости. Да куда угодно. Аля заплатила в кассу кругленькую сумму и довольная побежала на завод. Пожалуй, она успеет еще с девчонками выпить чай с бутербродами. Послезавтра она купит еще торт, а бутылка ее любимого вина за Сашей. Наверняка, уже купил и где-то припрятал.

- Что это? – он недоуменно взглянул на нее.

- Подарок. Саша, я поздравляю тебя с семилетием нашего брака. Желаю тебе, чтобы ты любил меня как семь лет назад. Пусть этот джемпер греет тебя и постоянно напоминает тебе обо мне.

- Что за чушь. Какое еще семилетие? Нашла праздник. Если мы по каждому пустяку будем пиры закатывать и подарки дарить, то у нас на дню по три праздника будет, - он недовольно взял джемпер и, не разворачивая его и даже не глядя, швырнул на пуфик рядом с диваном. Через секунду он уткнулся опять в свою газету. Аля повернулась и вышла из комнаты. Она медленно шла на кухню, держа голову ровно-ровно, как будто несла на ней таз, полный воды. Ей казалось, что если она чуть наклонит голову вперед, то невыплаканные слезы хлынут ручьем. А плакать нельзя: в соседней комнате сидит свекровь, итак она сегодня весь вечер сверлит Алю своими злыми глазами. На кухне Аля выключила кипящий чайник, вынула из холодильника торт, перевязанный розовой тесемкой. С тортом в руке она зашла в дочкину комнату и сказала ей:

- Собирайся, Машуня. Идем в гости.

- Ура! - закричала та, - Ура! А к кому?

- Там видно будет. Собирайся.

Аля набрала домашний номер Нелли Владимировны. Та оказалась дома.

- Гостей сегодня принимаете? – спросила Аля.

Нелли Владимировна гостей принимала.

Когда Аля с дочкиной ладошкой в одной руке и тортом в другой вышла из подъезда и решительно направилась к троллейбусной остановке, она не обернулась на свои окна. А если бы обернулась, то увидела бы в одном окне свекровь, а в другом – мужа, которые смотрели им вслед.

Поздно вечером, когда сытая дочка мирно спала в спальне, Аля с Нелли Владимировной сидели на кухне за остывшим чаем и долго-долго разговаривали. Аля изливала свою душу своей собеседнице и то плакала, то смеялась, рассказывая разные случаи из своей семейной жизни.

- Он ведь совсем-совсем другой был еще недавно. А примерно год назад он стал меняться. Замкнулся в себе, ничего не рассказывает. Стал пропадать по вечерам и по субботам. Где был, что делал – неизвестно. И вот теперь всего через семь лет после свадьбы мы почти чужие. А что дальше? И ведь я стараюсь, очень стараюсь угодить ему и его матери.

- Вот! Вот здесь и кроется твоя ошибка, - постучала указательным пальцем по ламинату стола Нелли Владимировна, - все мы бабы-дуры стараемся угодить мужику и его родне. А этого делать категорически, подчеркиваю – категорически! - нельзя. Я ведь в свое время тоже на этом обожглась. Бегала со своим Васей, как курица с яйцом. Ах, Вася! Ах, Вася! А Вася мигом оборзел и – фьють – переметнулся к другой. Видала я ее потом. Добро бы молодая, да красивая. Вобла сушеная! Ни рожи, ни кожи, хозяйка никакая, дура дурой. А чем взяла? Тем, что держала его под каблуком, и вертела им как хотела. А он перед ней как собака дрессированная по стойке стоит и в рот заглядывает. Вот в чем парадокс. Не стелись перед мужем, держи его на коротком поводке. В выходной день спи до обеда, вечером в 9 часов посмотрела с дочкой «Спокойной ночи» и спать пошла. Плевать, что два таза нестиранного белья. Плевать, что на мебели пыль в палец толщиной и целая раковина грязной посуды. А ты ложись и отдыхай после работы. Он же отдыхает, а ты почему не можешь себе позволить? Он за столом сидит, бумажки передвигает, а ты физически целый день ломаешься, тем более – слабый пол. Нет, Аля, ты все же дура, послушай меня тетку старую и пожившую, не рви из себя жилы, люби себя, лелей, тогда и муж будет любить и лелеять и свекровь зауважает. Помогать тебе начнут, купят, наконец, тебе хорошую стиральную машину, посудомоечную машину, разные кухонные комбайны, домработницу наймут, в конце концов. А то ты молча горбатишься по выходным, да по ночам, они и не видят твоих трудов. Ведь домашняя работа видна только та, которая не сделана. А Сашку своего все же проучи. Заслужил.

- Как проучить? – не поняла Аля.

- Как-как… У нас, баб, один способ. В постель к себе не пускай и рога наставь. Сразу поймет, что теряет.

- Нет. В постель не пустить еще куда ни шло, а рога… Я не смогу.

- Ну и терпи дальше. Он скоро ножки свои белые об тебя начнет вытирать. Дальше – больше: узнаешь, сколько весит мужнин кулак. Хотя, этого может и не быть, все-таки интеллигенция. Но если не ты, то он точно тебе рогов понаставит. Найдет себе фифочку и долго терзаться сомнениями как ты не будет. Да, скорее всего, нашел уже. Сама говоришь, пропадает неизвестно где по вечерам и выходным. Опять таки, машину продал – значит,  деньги на любовницу потребовались. Это ведь жены дешево обходятся, а любовницы - они дорогие: цветы, духи, развлечения, рестораны, поездки, бирюльки всякие. Подумай над моим советом. Только шашни не на работе крути. Степаныч или Лексеич не годятся. Там где живешь и работаешь должно быть чисто. А пока живите с Машкой у меня, а то я одна в двухкомнатных хоромах скоро с тоски выть начну. Как сынок выучился, да в столицу укатил, так и живу бобылихой. Одной хорошо какое-то время пожить, а постоянно плохо. Поэтому, Алька, семью надо сохранить и даже в постель с чужим мужиком лечь ради этого можно. А сейчас спать айда, скоро два часа будет, а то мы с тобой завтра так напаяем, что ни один агрегат потом не заработает.

Аля еще долго не могла уснуть, лежа рядом с Машей. Что-то правильное было в словах Нелли Владимировной, но что-то было явно не правильно. Наконец, она вздохнула, поправила одеяло на дочке и уснула, тяжело вздыхая и ворочаясь во сне.

Озарение пришла на следующий день на работе. Она еще раз не спеша обдумала эту мысль и решила, что эта идея очень даже своевременная. А мысль была простая, как все гениальное: чтобы выбраться из тупика, в котором она сейчас находится, надо для начала сменить фамилию. Только и всего. Недавно Аля читала в каком-то журнале про популярную писательницу, чьими бестселлерами зачитывается вся страна, что в 45 лет она очень сильно заболела, и ее конец был практически предрешен. Тогда она решила поменять свое имя и фамилию. После этого человек выздоровел и стал очень много и успешно писать. Теперь она известная писательница, состоятельный и счастливый человек. Все очень просто. Аля поменяет свою нынешнюю фамилию на прежнюю, девичью. Ведь до того, как она стала носить мужнину фамилию, в ее жизни все было просто и легко. Не было материального благополучия, конечно, но и не было ни одного человека, который бы относился к ней плохо, как не было ни одного человека, к которому бы она чувствовала неприязнь. Жизнь ее была чистая, спокойная, без терзаний и неразрешимых проблем. Решено – сделано. Аля написала заявление на отгул на полдня и после обеда прямиком отправилась в паспортный стол. Там она заполнила бланк на перемену фамилии, сдала его вместе с паспортом паспортистке, предварительно заплатив в соседнем  банке госпошлину, и вполне довольная собой пошла гулять по городу. За дочкой в садик идти рано, домой она не пойдет, пока ее туда назад не позовут, сидеть в пустой квартире Нелли Владимировной скучно. Она просто погуляет, походит по магазинам, посидит на скамейке в сквере. Благо погода – чудо. День хоть и зимний, но такой солнечный, яркий, теплый. Что значит конец января, зима явно повернула на весну. Еще немного, еще чуть-чуть и весна. Любимое Алино время года. Причем, особенно она любит именно начало весны, когда потемневший снег только начинает таять, когда грязь, ручьи. Но какое синее небо, какой чистый и прозрачный воздух, в котором витают флюиды счастья, радости и любви. Взгляд Али уткнулся в вывеску «Парикмахерская». Подумать только, она лет пять не была в парикмахерской. Да, не меньше. Последние годы ее стригла в обеденный перерыв Нина Тихомирова. Бывшая парикмахер, вынужденная уйти с этой работы по причине варикозного расширения вен, она стригла всех желающих за символическую двадцатку. Аля решительно потянула на себя дверь и вошла в пустое фойе парикмахерской, пропахшей запахами лосьонов, лака и химических препаратов. Две скучающие парикмахерши разом оглянулись на нее. Аля повесила пальто на вешалку, прошла к ближайшему пустому креслу.

- Что будем делать? – вежливо спросила молоденькая парикмахерша.

- Не знаю, девушка. У меня с собой есть двести пятьдесят рублей. Делайте, что хотите, на ваше усмотрение. Поменяйте полностью мне имидж, – Аля закрыла глаза, расслабилась, полностью доверившись девушке. А чего ей собственно терять? Муж ее давно перестал замечать. Даже если бы однажды Аля пришла домой абсолютно лысая или с фиолетовыми волосами, а вместо духов использовала уксусную эссенцию, он этого бы, пожалуй, и не заметил. Пока девушка колдовала над Алиной головой, перед ее закрытыми глазами проплывала сцена одного из первых свиданий с будущим мужем. Она видела, как бежит он к ней с охапкой полевых цветов – ее любимых! – несется к ней как на крыльях, роняя ромашки и лютики, видела его счастливые смеющиеся глаза, его откинутые со лба от быстрого бега волосы. Ах, Саша, Саша… Любовь ушла, завяли помидоры… Она ли виновата в этом. Он ли. Или это естественный жизненный процесс. Но почему так происходит? Ведь есть же супружеские пары, которые проносят свое чувство через всю жизнь. Конечно, любовь при этом качественно меняется, из пылкой страсти она превращается в понимание, уважение, сопереживание, в привязанность, когда родного человека чувствуешь, как себя, его боль ноет в тебе, его радость освещает изнутри тебя. Для Али это чувство куда ценнее пылкой влюбленности. Как Аля завидует пожилой паре, которая каждый вечер неспешно прогуливается в сквере рядом с их домом. Он – высокий седой старик, в очках и с палкой, она – худенькая маленькая старушка с абсолютно белыми волосами. Она держит его под руку, а он осторожно прижимает ее руку к себе. Она что-то щебечет ему снизу, а он внимательно слушает ее, иногда слегка улыбаясь в усы. И так трогательно по отношению друг к другу они идут, так приятно смотреть Але на них, так щемит ее сердце, что вот так она никогда не будет прогуливаться в старости, да и сейчас уже забыла, когда они с Сашей в последнее время гуляли вместе просто так. Любовь ушла, завяли помидоры.