Нет, дарить она ничего не собиралась. Еще чего! Составить ему компанию на ужин – вот ее подарок. Пусть радуется этому и считает за огромное счастье.

Люся достала из стола небольшое складное зеркальце, посмотрелась. В общем, ничего. И даже очень ничего. Просто, можно сказать, замечательно. А если в темноте со спины, так вообще будет великолепно. Она вздохнула, поправила волосы и убрала зеркальце.

Она рассеянно вертела в руках ручку. Смотрела в лежащую перед ней оборотную ведомость. Думы ее были далеки. Собственно говоря, что она делает? Ведь все началось с того, что Люся решила для себя, что ей нужна некоторая встряска. Так сказать, небольшое лирическое отступление. Всю жизнь она прожила с человеком, которого, в сущности, не любила никогда. С годами все сгладилось, притерпелось. И вот только сейчас, обострилось до крайности. Ее женская сущность вдруг очнулась и требовала сатисфакции. Это связано с неким переходным периодом, так сказать, последняя лебединая песня. Отсюда, по всей видимости, ее глупое мыльное увлечение красавчиком Антонио. И вот теперь, когда есть реальный объект, готовый напомнить ей о ее женском начале, она вдруг начинает, образно говоря, крутить динамо. Ведь если разобраться, Валентин все делает правильно, он-то как раз играет по правилам. А она нет. Она нарушает эти правила. Так что же ей надо, в конце концов? Надо определиться и решить что к чему, а уж от этого плясать: либо дождик - либо снег, либо будет - либо нет. Она опять тяжело вздохнула. Так как же – будет или нет?

Представим себе такую картину – сегодня вечером в «России» она говорит Валентину: вы прекрасный человек, очень интересный мужчина, и так далее, но давайте не будет развивать наши отношения, останемся друзьями. Они пожмут друг другу руки, чокнутся фужерами, выпьют, чмокнут дружески друг друга в щеку и разбегутся навсегда. Как в море корабли. Что дальше? А дальше во сне к ней опять будет являться Антонио, пудрить мозги и травить ее несбыточным. В результате она вскоре станет оконченной психопаткой, либо высохшей мымрой, озлобленной на людей и на себя.

Второй вариант. Они ужинают в «России», потом едут к нему домой, потом все идет своим чередом. Недели через две, в лучшем случае месяца через два они чмокают друг друга в щеку и разбегаются как в море корабли. Антонио сниться перестает за ненадобностью, а на душе, наверняка, останется осадок и угрызения совести. Тайная связь не украшает добродетельность женщины. Грех, за который обязательно придется когда-нибудь ответить, если не на этом свете, то на том.

Так что же выбрать? Как быть? Быть или не быть – вот в чем вопрос? Люся опять глубоко вздохнула. Взяла в руки отрывной блокнотик, вырвала из него два листка. На одном поставила «+», на другом «-». Скатала листочки в папироски, положила на ладонь, накрыла холмиком другой ладонью и несколько раз энергично встряхнула. Бросила папироски на стол и с закрытыми глазами взяла одну из них. Другую скомкала и выбросила в урну. Медленно раскатала папироску. Там было «+». Вот так то. И она тут совершенно не при чем. Сама судьба так распорядилась, а ей, Люсе, остается только подчиниться ее решению. Се ля ви. Как говорится, хочешь - не хочешь, а с судьбой не поспоришь.

Повеселевшая Люся с энтузиазмом принялась за оборотную ведомость.

Вечером они сидели в ресторане «Россия» за столиком, что стоял в углу несколько отстранено от общего зала. Валентин опять был на высоте – он заказал прекрасный ужин, ухаживал красиво и деликатно. Они танцевали, ели, много смеялись. Время пролетело мгновенно. Когда Люся глянула на часы, то они показывали почти десять. «Ого!» - удивилась она.  Валентин расценил это как сигнал к отходу, рассчитался с официантом и они вышли на свежий морозный воздух. 

Изумрудная восточная красавица терпеливо поджидала их. Едва они сели, машина, как показалось Люсе, сама включила фары и тронула с места. Люся сидела рядом с Валентином. Поглядывала в боковое окно на ночной город. Как это все-таки здорово ехать в такой роскошной машине с интересным, явно неравнодушным к тебе мужчиной, зная, что впереди ждет нечто прекрасное и удивительное, потрясающее и невозможное.

- Мне подвести вас прямо к подъезду или притормозить за углом? – прервал ее думы Валентин. И только тут Люся поняла, что он везет ее домой. Не к себе домой, а к ней. Как она это сразу не сообразила? Вот так номер! А она то, она!.. Губу раскатала! Размечталась! Вот тебе бабушка и Юрьев день. Тебе вчера был дан шанс, дорогуша, а ты лопухнулась. Все, милая, сопливых вовремя целуют.

- Лучше за углом, - сдержанно сказала Люся, - Спасибо. За все спасибо, а в особенности за незабываемый вечер.

Она вышла из машины, перед тем, как захлопнуть за собой дверь, глянула на Валентина насмешливо, усмехнулась: «Чао-какао. Желаю вам хороших снов». И ушла.

Валентин долго еще сидел в темном салоне и с выключенными фарами. Похоже, он что-то сделал не так. Что не так? Вчера дал маху. Сегодня опять. Как это трудно – угодить женщине. А уж понять ее совершенно невозможно. А понять и угодить очень уж хотелось. Люся ему понравилась с первой встречи, а сейчас он просто уже боялся потерять ее. 

Он вышел из машины, походил туда-сюда, закурил. Вот он дом, в котором она живет. Интересно, которые тут у нее окна? Второй подъезд, четвертый этаж. Похоже, вот это ее окно на кухне светится, с голубенькими занавесками. И цветы на окне. У нее обязательно должно быть много цветов. Она и сама как цветок. Только об этом не знает. Не знает истинную ценность самой себе. Думает, что обыкновенная, простая, каких сотни тысяч. А она особенная. Единственная и неповторимая. Для него, во всяком случае. Ах, Люся, Люся. Одно твое имя – как музыка. Лю-ся. Лю-ю-ю-ю… Ся-а-а-а…

- Люся! – крикнул он во всю силу своих легких и голосовых связок, - Люся!

Голубые занавески колыхнулись. В окне показалась она. Приложив ладонь ко лбу, всмотрелась вниз, увидела в свете фонарей его. Показала кулак, покрутила пальцем у виска и махнула рукой, уходите, мол. Он помахал в ответ и ушел, все время оборачиваясь и видя каждый раз в окне ее силуэт.

Люся лежала в постели, закрыв глаза и ровно дыша. Но сна не было совершенно. Она думала, вспоминала. Вспомнила себя молоденькую и наивную, свято и твердо верящую, что впереди все только самое лучшее и распрекрасное. Так всю жизнь и прожила с этой верой. А жизнь то уже под горку катит. И все быстрее, все безнадежней. Как хорошо, что человек не знает своего будущего. Если бы ей восемнадцатилетней некто ясновидящий предсказал ее нынешнюю судьбу, то сделал бы кошмаром всю ее жизнь. Если подумать трезво, то этот Валентин – последний шанс, последний проблеск бабьего лета. Пусть быстротечный, ускользающий, но последний. Надо это твердо усвоить и подумать, хорошенько продумать, как удержать, как сберечь как можно дольше этот чуть тлеющий огонек. Конечно, Валентин еще объявится, еще сделает попытку заманить ее к себе домой. И она пойдет. Пойдет, чтобы остаться. Для него это будет небольшое приключение. Для нее попытка почувствовать себя любимой и желанной женщиной. Самообман, конечно. Но лучше так, чем никак. Люся зажмурила глаза. Антонио, где ты? Антонио мелькнул слабой бледной тенью и растворился во тьме. Зато явился Валентин. Широко улыбнулся, подмигнул. «Не грусти, Люсек. Спи спокойно. Будет и на твоей улице праздник». Люся вздохнула, повернулась на бок и уже через минуту спала.

А Валентин еще долго не спал. Уже брезжил рассвет, когда он, затушив последнюю папиросу, выключил, наконец, настольную лампу на прикроватной тумбе и забылся поверхностным тревожным сном.

Он проснулся почти в обед. Долго валялся в постели, потом босой в одних трусах пошел на кухню пить кофе. Кофе показался ему пресным, безвкусным. Он поморщился и отставил бокал. Постоял у окна, с неодобрением поглядывая на грязный мокрый снег под окном, на моросящий дождик. Зима, называется. Оторвал с настенного календаря листок предыдущего дня. 1 декабря. Всемирный день борьбы со спидом. Ну, ну, боритесь. А спид будет бороться с вами и еще большой вопрос, кто кого одолеет. Так, что тут еще написано? «Долгота дня – 7,28. Именинники – Роман, Платон. Народная примета:  Каковы Платон и Роман, такова и зима, да бывает обман». Усмехнулся. И в старину синоптики хитрили, оставляли себе лазейку на случай неверного прогноза.

Взял трубку радиотелефона, набрал номер.

-         Алло. …Алло! …Вас не слышно!

-         Доброе утро. Вернее, добрый день, - сказал Валентин и положил трубку. Опять глянул в окно. Вообще-то похоже на раннюю весну – его любимое время года. Он отхлебнул кофе. И чего он его забраковал? Нормальный кофе, и даже очень ароматный. С удовольствием допил. Насвистывая популярную мелодию пошел заправлять постель. Сделал зарядку – несколько махов руками, ногами, да пару приседаний. Пошел в душ. Долго стоял под сильной струей горячей, исходящей паром, воды, подставляя то грудь, то спину, то лицо. Потом с усилием растер жестким полотенцем тело так, что оно стало красным, как кумач. При этом, перевирая слова, напевал: «Ах, суббота – выходной. Беспокойный я, беспокойный я, успокой ты меня!». После душа тщательно побрился, оделся во все свежее. Оглядел себя в зеркале. А, что, он еще ничего! Он еще хоть куда! Все при нем – и стать, и удаль, и сила мужская. Еще не стыдно с приглянувшейся дамой под ручку пройтись, к себе пригласить. И тут же вспомнил, как он позавчера привел к себе Люсю, и каким конфузом все это кончилось. А все Женька. «Одинокая баба стосковалась по мужской ласке. Сама согласная пообщаться». Вот он удила и закусил. Забыл, что к даме надо с подходом, что такие дела с наскока не делаются. В общем, козел. Правильно Люся его на место поставила. Но он так быстро не сдается. Самая почетная миссия мужчины на земле – это преодоление препятствий. И чем это труднее, тем неприступнее крепость, тем слаще потом победа. Люся – не крепость. Она просто привлекательная женщина, которая ему очень нравится. Но он ее завоюет. Чего бы это ему не стоило. Так, и только так. И никак иначе.

Опять снял трубку, набрал ее номер.

- С вами говорят из администрации города. Мэр города обращается к Люсе Семеновой с убедительной просьбой сопроводить почетного жителя нашего прославленного города Валентина на экскурсию по городу.

- Почетный житель нашего города не знаком с нашим городом? – съехидничала Люся.

- К сожалению, он больше знаком со злачными местами города, как то: рестораны, кабаки, сомнительные клубы. Вам поручено показать ему другую, не теневую, сторону города. Как то: музеи, различные выставки, театры и кино.

- Признаться, я и сама сто лет не была в театрах и музеях, - вздохнула Люся, - Хорошо, свожу вашего Валентина в кино. Так уж и быть. Что предпочитает почетный гражданин нашего прославленного города? Боевики, приключения, мелодрамы, ужастики, порно?

- Вообще-то, последнее предпочтительнее. Но мы же решили показать ему светлую сторону жизни. Так что, на ваше усмотрение.

- Хорошо. Передайте Валентину, что сбор в 18-00 у входа в главпочтамп.

- Непременно передам.

На свидание Валентин начал собираться за час до выхода. Совсем как женщина. Конечно, он не наводил макияж и не покрывал волосы лаком, но еще раз тщательно побрился, долго определялся с сорочкой и костюмом, какой галстук лучше подойдет к ним, носки в тон. Начистил ботинки, побрызгался дезодорантом. Еще раз внимательно осмотрел себя в зеркале. Остался доволен собой: жених, да и только.

Когда на новенькой машине, своей тайной и явной гордости, подъехал к входу в главпочтам, Люси еще не было. Посмотрел на часы: было без пятнадцати шесть. На заднем сиденье лежал красиво упакованный букет хризантем. Так и сидел в машине пятнадцать минут, поглядывая через тонированное стекло на снующих мимо людей. Смотрел в основном на женщин, девушек. Машинально отмечал взглядом симпатичных и хорошо одетых. Подумалось: как много, оказывается, в их городе привлекательных дам. Вот эта, например. Всем хороша – и лицом, и фигурой, и одета дорого и со вкусом. Почему же совершенно не хочется ему познакомиться с ней, не хочется никаких отношений. Или вот эта – совсем уж сногсшибательная красотка, как говорится, ноги от ушей, да и все остальное по высшему разряду. Но нет. Ему не нужна ни та, ни эта. Он ждет только Люсю. И будет ждать, пока она не придет.

А Люся что-то задерживалась. Было уже 18.35. Он вышел из машины, походил туда-сюда. Закурил. И тут увидел ее, бегущую от остановки.

- Извините, - запыхалась она, - прошу прощения. Сын на тренировку стал собираться, а спортивные штаны куда-то подевал. Вот мы их и искали сообща.

- Нашли?

- Нашли.

- Ну и слава богу. Садитесь в машину.

Сели, поехали. Он молча вел машину. Она тоже молчала. Но это было не тягостное молчание. Это было легкое и приятное молчание, когда лишние слова просто не нужны.

-         Значит, в кино?

-         Мне все равно. С вами – хоть на край света, - пошутила она. Но он не принял шутки, посмотрел на нее серьезным долгим взглядом.

Он взял билеты на последний ряд. Смотрели дурацкую голливудскую белиберду. Люся смотрела на экран и ничего не понимала. Она не удивилась, когда герой, которого убили в одном из первых эпизодов фильма, потом вдруг оказался жив и совершенно невредим. Значит, так надо. Она только чувствовала свою руку в руке Валентина и ей хотелось почему то и плакать, и смеяться одновременно. Фильм закончился хэппи эндом – главный герой, которого в течение фильма по крайней мере раз десять убивали совершенно насмерть, в конце концов победил всех своих врагов и женился на невообразимой красотке. Люся была искренне рада за него. Она так и сказала Валентину, когда он спросил ее о фильме. Он рассмеялся и ничего не сказал.

Сидя в машине и включив зажигание, он все не трогал с места, все хотел что-то сказать и не начинал. Люся ждала.

-         Поедем ко мне? – наконец глухо спросил он, не глядя на нее.

-         Поедем, - сама не узнала своего голоса Люся.

Машина мягко тронула с места.

В прихожей Валентин помог Люсе снять пальто. Провел свою гостью в зал.

- Что будем делать? – спросила Люся и рассмеялась – так двусмысленно прозвучал ее вопрос.

- В карты играть.

- На раздевание?

- Просто в карты. В дурака, - строго ответил Валентин.

- Я не умею играть в карты, - призналась Люся.

- Как это? Неужели в годы туманной юности вам, мадам, никогда не приходилось играть в карты? В пионерлагере, например, или в студенческие годы?

- Моя бабушка мне в детстве объяснила, что карты – это порочная игра и в нее играют только дрянные девчонки и мальчишки.

- Значит, я был дрянным мальчишкой. Вот смотрите, Люся. В колоде всего 36 карт. 4 масти: это - крести, это - бубны, это - трефы, это - пики. Понятно? Далее…

Валентин довольно быстро ввел Люсю в курс дела, да и ученицей она оказалась способной, буквально все на лету схватывала. Они сыграли пробный раз для закрепления урока, а потом начали играть всерьез. Люся заинтересовалась. Игра оказалась очень увлекательной. Она проиграла три раза подряд, и это ее только раззадорило.

- Жульничаешь! – вдруг закричала она, - Я видела, как ты карту в рукав сейчас засунул! Жулик! Обманщик! Доставай карту из рукава, жук! Она вот здесь у тебя спрятана! – И Люся действительно вытащила у него из рукава шестерку бубен. Она сердилась, он хохотал до слез, а сам думал: она и сама не заметила, как в азарте перешла на «ты».

На шестой раз она все-таки выиграла, и ее восторгу не было предела. «Ай, да я! Молодчина! Самого маэстро обыграла!» - радовалась она. «Подумаешь, это случайность», - ворчал он, незаметно вынимая из кармана козырь и подкладывая его в колоду.

На счете 21:7 они остановились. На совместном совещании было решено на днях провести матч – реванш. Люся спохватилась, глянула на часы. Было уже почти одиннадцать. «Боже мой! – схватилась она за голову, - Меня же потеряли дома!». Набрала номер телефона: «Алло, Сережа. Это мама. Вы меня потеряли, должно быть. Не беспокойтесь, со мной все в порядке. Я в гостях у Вали. Вы не знаете … ее. У вас все в порядке? Вы ложитесь спать, не ждите меня». И Валентину: «Поздно уже. Я пойду».

Она встала с дивана, оправила юбку. Он тоже встал. Подала ему руку: «Спасибо за вечер и за уроки игры в карты». Он слегка пожал руку, поднес к губам и поцеловал, и все не отпускал ее. Люся улыбнулась и стала шутя выдергивать свою ладошку  из его руки: «Отпустите, дяденька». Он отпустил ее руку. И вдруг… В каком то порыве притянул ее к себе за плечи, вжал, впечатал ее всю в себя, обнял так, что она только охнула. Вдыхал запах ее волос, ее кожи. Целовал такое дорогое, такое милое ее лицо, мокрые от слез глаза, ее губы. «Люся. Люсенька! Дорогая моя, любимая,» - шептал как в бреду. И как в калейдоскопе: ее расширенные зрачки, рассыпанные по подушке волосы, полураскрытые губы, слова в полубреду, запрокинутое лицо…

Он спал чутко, сквозь сон все время чувствуя рядом ее. Она, наоборот, спала крепко и счастливо, как уже давно не спала, может быть, только в далеком детстве. И сон видела – светлый, легкий, солнечный. Вещий сон о грядущем счастье.

Проснулась рано, еще и шести не было. Тихо выскользнула из-под одеяла, на цыпочках пошла в ванну. Когда он проснулся, у нее уже был готов горячий завтрак – жареная картошка с шампиньонами.

- Вставайте, сэр! Вас ждут великие дела, - погладила его сонного по щеке, - Завтрак на столе. А я побежала. Мне до работы еще надо успеть домой заскочить.

- Подожди, я подброшу тебя.

- Ни-ни! Я сама. И не вздумай мне перечить. Пока.

- Я позвоню тебе.

- Конечно, позвонишь. Куда ты теперь денешься – с подводной лодки, - тихо рассмеялась она, еще раз погладила его взлохмаченные волосы, чмокнула в лоб и, опережая его, вскочила.

- Чао-какао!

Он босой  стоял у окна, смотрел ей вслед. Вот она перебегает дорогу, вот остановилась на остановке, посмотрела на него, улыбнулась, вот подъехал автобус и увез ее. И сразу стало пусто, неуютно, серо. Походил из угла в угол, с аппетитом съел картошку с грибами, выпил кофе, повеселел. Позвонил своему заместителю на домашний: «Антон Николаевич, доброе утро. Я сегодня задержусь часика на два-три. Будьте добры, проведите сегодня планерку вместо меня. Данные по выполнению плана возьмите у Ольги. …Хорошо, договорились». Опять постоял у окна. Уличный градусник показывал -10. Морозец. Наконец то наступает настоящая зима. А то ни то, ни се. Он любит определенность: если весна – то слякоть, если зима - то мороз, если любишь – то вместе навсегда. Поэтому он сейчас соберется, приведет себя в божеский вид и поедет на рынок за самым лучшим букетом. А то как-то несолидно делать женщине предложение руки и сердца без цветов. А потом поедет к Люсе на работу… 

         Вечером Люся включила свой сериал. Ее бывший экранный возлюбленный посмотрел на нее своими жгучими черными глазами и спросил бархатным баритоном: «Ты его любишь?». Люся улыбнулась в ответ красавчику: «Еще как!» - и выключила телевизор.