Квартира у Леонида Ивановича оказалась однокомнатная, малогабаритная, но удивительно опрятная и уютная. Все здесь было обставлено со вкусом, все было продумано до мелочей. Роза не ожидала такого от холостяка.         

         - Сейчас пристроим эту коробку, и будем ужинать, - предупредил свою гостью хозяин. И предупреждая ее возражения, добавил, - Кефир есть. И жирный, и маложирный, и обезжиренный. Так что вам от ужина не отвертеться, дорогая Роза Дмитриевна.

         Ужинали разогретыми котлетами с макаронами, щедро посыпанными тертым сыром. Он действительно выставил на стол три пакета кефира на любой вкус – жирный, маложирный и обезжиренный. «Не предполагал, что у меня сегодня будет такая почетная гостья. Заготовил бы царский ужин», - сокрушался Леонид Иванович. «Куда уж царскее», - ворчала для вида Роза, уминая еще одну котлету, подброшенную щедрой рукой Леонид Ивановича, увидевшего как лихо она расправилась с первой. Чтобы не обидеть хозяина выпила стакан кефира.

- Час прошел! – требовательно напомнила Роза Дмитриеву, - Время истекло!

         - Да-да, - приходится согласиться Дмитриеву, он встает, отодвигает стул своей дамы, подает ей руку. Они незаметно исчезают из кафе. Впрочем, даже если бы сейчас из зала внезапно исчез каждый третий или, наоборот, приведи сейчас в зал роту солдат, и то никто не заметил бы перемен в общей суматохе праздника.

         …Леонид Иванович везет Розу по ночному городу. Она немного отошла от веселья, успокоилась, поглядывает на огни за окном. Оба молчат. Да и о чем говорить? Вечер удался, повеселились, наелись. Зря она вытащила Дмитриева из-за стола, ему вроде и не хотелось уходить.

         Тоня Иванцова безумно любила своего мужа Толю. Ее любовь продолжалась вот уже почти шестнадцать лет. Она горела ровным и неистребимым огнем, невзирая на разные жизненные обстоятельства, как вечный огонь горит и в зной и в мороз, и в ливень и в снегопад. Некоторых из ее подруг это почему-то возмущало, других удивляло. Тоня возмущалась их возмущению, удивлялась их удивлению, так как для нее самой это было так естественно и нормально – безумно любить своего мужа Толю. «И что ты в нем нашла? – вопрошала подруга Зоя, - Ничего особенного. Так себе – среднестатистическая мужская единица. Нет, я, конечно, не имею ничего против. Любишь – люби. Это твое дело. Люби, раз по-другому не можешь, но зачем же любить безумно? Ей богу, он того не стоит. И вообще, по-моему, любить надо какого-нибудь постороннего мужика. Безумно любить собственного мужа – это пошло». «У него же проплешина на макушке все больше и больше по черепу расползается. Пузо от пива растет - уже на пять месяцев беременности смахивает. Интеллектом не блещет – кроме футбола да хоккея других интересов нет. Не пойму за что ты его так любишь?» - удивлялась другая подруга Анька. Тоня только кротко улыбалась в ответ и помалкивала. Она могла бы, конечно, сказать, что ее любовь того рода, когда любят не за что-то и не потому что, и даже не вопреки чему-то, а просто любят и все. 

Они пили кофе, действительно, необыкновенно ароматный. Ели домашнее печенье, по части которых Анька была мастерицей. После кофе Аня немного повеселела, заулыбалась.

         - Ты просто так, иль по делу? – поинтересовалась она.

         - Просто так. И по делу. Знаешь, Ань, я вот о чем хотела с тобой поговорить. Как ты думаешь, Толя меня любит или нет? Со стороны виднее. Как на твой взгляд?

         - Вот те раз. Приехали, называется. С чего бы это ты такие вопросы мне задавать надумала. Случилось чего?

         - Я просто сегодня задумалась об этом. А то живу в своей уверенности, как в скорлупе, что у меня все благополучно. А вдруг все не так? Как ты думаешь?

         - Что тебе сказать – даже не знаю. Толя – мужик положительный, не чета моему уроду. С мозгами, с руками, ответственный, отец хороший. Ты и сама все это знаешь лучше меня. Избаловала ты его, конечно, своей безграничной любовью, но это семейному счастью не помеха. Да чего там говорить – ваша семья как оазис среди пустыни. Короче, живи и радуйся, и нечего голову разными посторонними вопросами загружать.