Добавить в закладки Карта сайта RSS лента

Замкнутый круг


Замкнутый круг.

 

         Внутри у нее все кипело и клокотало. Какая несправедливость! Она сидела за столом, сжав руки в кулаки. Аж костяшки пальцев побелели.

         Так, надо сосчитать до десяти, чтобы успокоиться и не дать излиться гневу, который готов был извергнуться на все и вся как огнедышащий вулкан.

         …Девятнадцать, двадцать… Нет, не помогает, дохлый номер.

         Маргарита Алексеевна встала и, стараясь идти неспешно и с достоинством, вышла в коридор. Она прошла в конец коридора и зашла в женский туалет или «дамскую комнату», как недавно с легкой руки Зойки Морозовой стали называть это заведение. Убедившись, что больше никого нет, она открыла кран и плеснула себе в лицо пригоршню холодной воды. Немного помогло. Она повторила номер с водой еще раз. Несколько раз глубоко вдохнула и резко выдохнула. Стало легче. По крайней мере, слезы, готовые пролиться из глаз, отступили. Вынув из рукава носовой платок, Маргарита Васильевна, делопроизводитель канцелярии с 20-летним стажем работы на одном месте, вытерла лицо и руки, поправила прическу и еще раз глубоко вдохнув и выдохнув пошла на свое рабочее место.

         Сегодня вторник – ее самый неудачный день недели. Во вторник она родилась, во вторник от них с матерью ушел отец, когда ей было десять лет, во вторник она вышла замуж и во вторник же спустя одиннадцать лет развелась с мужем, во вторник похоронила маму несколько лет назад. Сегодня, во вторник, на работе произошла очередная несправедливость по отношению к ней. Ее непосредственная начальница Вера Дмитриевна в очередной раз забрала ее напарницу Раю и перебросила на узел связи, на время тарифного отпуска сотрудницы узла связи. Таким образом, не менее четырех недель Маргарите Алексеевне придется работать за двоих без всякой доплаты и иного материального поощрения. А все она – Наталья Викторовна, заведующая узлом связи. Умеют же некоторые показать свою сверхзанятость, преувеличить важность своей работы и невозможность справиться с ней в отсутствие хоть одного человека. А ведь их там не так и мало – шесть человек. И что-то ни разу Маргарита Алексеевна не видела, чтобы кто-нибудь в узле связи работал в обед. А она уже с полгода практически не отдыхает в обед – быстренько перекусить чем-нибудь, что принесла из дома, и опять за работу. А как иначе справиться с той кучей писем и документов, что подбрасывает и подбрасывает ей Зойка в течение дня. Вроде только зарегистрировала все входящие документы, разложила по папкам для подразделений и передала курьерам для разноски, как опять лежит целая кипа. Вот и парится целый день как муравей, только руки мелькают раскладывая и регистрируя документы. На свою беду Маргарита Алексеевна была очень ответственным и аккуратным человеком. Она не могла просто отодвинуть в сторону бумаги и полистать какой-нибудь журнал или газету, которые ежедневно приносили с почты для руководства и заводской библиотеки. Она не могла беспредметно болтать с коллегами или зашедшими в канцелярию людьми, когда еще не все документы оформлены как надо. Даже чаю она не могла позволить себе выпить спокойно, без спешки, пока не переделана вся работа. Вот и сидела в обед, приходила на работу на полчаса пораньше, уходила позже. Когда они работали на пару с Раей, то все успевали сделать вовремя, но Раю все чаще и чаще стали перебрасывать в узел связи. И в результате Рая больше теперь работала там, чем здесь. И кто в этом виноват? Во-первых, Вера Дмитриевна, непосредственный начальник. А во вторых, сама Маргарита Алексеевна. Виновата сама перед собой тем, что не может постоять за себя, не может показать свою работу, поощряя своим молчанием и терпением то, что на нее все грузят и грузят.      

Маргарита Алексеевна села за свой стол, печально взглянула на гору документов, выросших как на дрожжах за те несколько минут, что она отсутствовала, еще раз глубоко вздохнула и принялась сортировать бумаги.

         До выходных еще ой как далеко. Только начало вторника. Впрочем, что ей ждать эти выходные. С тех недавних пор, как уехал Павлик, ей тошно сидеть одной в четырех стенах. Есть у нее, правда, небольшой садовый участочек прямо за чертой города, куда можно при желании дойти даже пешком от дома. Минут пятьдесят прогулочным шагом и ты на участке. Но не лежит у нее душа к земляным работам, не переняла она от покойных родителей эту ничем неистребимую тягу к прополке и поливке укропчиков-помидорчиков. Вот и растут у нее на участке хвощ да одуванчики. Старенький дощатый домик-сарайчик почернел от старости, покосился. Только смородина да вишня вопреки всему плодоносят да плодоносят каждое лето. Вот и приходит Маргарита Алексеевна несколько раз за лето на свой участочек собрат ягод на варенье да компоты. А теперь варенья с компотами не для кого варить. Уехал ее Павлик, может быть, насовсем. Так ей сердце подсказывает. Вырос ее мальчик, закончил школу, закончил колледж и уехал жить к отцу. Умом она понимала, что ему там будет лучше. Бывший муж работает на большом предприятии главным инженером, он, конечно же, поможет Павлуше: устроил его на завод, поможет двигаться по карьерной лестнице, прописал в свою просторную квартиру. И город, где теперь будет жить ее сын гораздо больше, жить там молодому человеку интереснее и перспективнее. Все так. И она не показала сыну, как больно ее ранило его решение. Сама собрала вещи, проводила в дорогу. Но никак не могла избавиться от ощущения, что получила неожиданный удар в спину от близкого человека. Теперь ей будет совсем тоскливо. Не надо спешить домой, не для кого торопливо готовить ужин. Она не привыкла жить для себя и в последнее время практически не готовила: обходилась яичницей, супом из пакетов, вареными сосисками. До пенсии ей еще далеко – почти тринадцать лет, по годам вроде еще не старая, но душа ссохлась, завяла как сорванная морковка под палящими лучами.

         - Риточка, золотко, вот тебе еще бумажечки, чтобы не скучала, - Зойка смачно шлепнула перед Маргаритой пачку документов.

         - Зоя Юрьевна, сколько раз вам надо повторят, что у нас не бумажечки, а документы? Бумажечки, как вы изволили выразиться, висят на гвоздике в конце коридора, в туалете! – строго выговорила прокурорским тоном Вера Дмитриевна, как раз зашедшая в канцелярию. Когда она вышла, Зойка ей вслед состроила гримасу, сделала рожу, немного подумала и показала язык.

         - Фу ты, ну ты, ножки гнуты! – добавила она, довольная засмеялась и, тряхнув короткими завитыми в кудряшки рыжими волосами, поскакала в узел связи посплетничать с девчонками.

         Зойке хорошо, у нее характер легкий, ее обидят, она в ответ скорчит морду, покажет вслед фигу, скинув тем самым негатив с себя, и глядишь уже скачет довольная, все ей по барабану. Маргарита так не может, она все вбирает в себя как губка, все переварит, пережует, проанализирует, все положит на полку внутри себя. Как много таким образом набралось в ней всякого хлама.

Когда огромные офисные часы на стене показали ровно пять. Все сорвались с места.

 

 

 

         Когда Маргарита Алексеевна отложила в сторону отпечатанный реестр писем, подготовленных на отправку, часы показывала шесть. Она сняла очки, потерла переносицу. Пора домой. Не спеша все убрала со стола, закрыла шкафы. Спустилась на первый этаж, сдала в охрану ключи и вышла на улицу. Солнце жарило так нещадно, что казалось, что день еще в самом разгаре. Жаркое выдалось лето, уже и август наступил, но нет пока и намека на ослабление жары.

Маргарита Алексеевна не спеша направилась домой, зашла по пути в магазин, купила себе шоколадных пряников к чаю. В почтовом ящике было опять пусто. Она подождет еще до следующего понедельника и позвонит сама, сколько можно ждать. Дома Маргарита Алексеевна на скорую руку пожарила себе колбасу, выпила чаю с пряниками и прилегла.

Через открытый настежь балкон вливался теплый воздух. Был слышен гам малышни, носящейся во дворе, на соседнем балконе скулила овчарка Дана – опять хозяева ее не выгуливают. Она лежала, прикрыв глаза, и думала одновременно обо всем и ни о чем. Мысли как бабочки порхали то вокруг домашних дел, то напоминали о том, что надо бы завтра прийти немного пораньше, чтобы проверить реестр, не проскочила ли в нем ошибка, то перескакивали на Павлика – не случилось ли, не дай бог, с ним чего, то думалось о том, что надо бы в выходной заглянуть на участок, собрать поспевшую вишню. «Алые маки Иссык-Куля», - вдруг неизвестно почему пронеслось в голове, и мысли тут же переключились на эту тему. Как это, наверное, здорово идти по полю по колено в красных цветах, а вокруг – широченная алая степь без конца и края, над которой раскинулась другая бездонная степь голубого цвета. А между ними она, Рита, в облаке невидимого, но явно ощутимого аромата множества цветов. Это было ее навязчивой идеей еще с детства – оказаться среди моря красных цветов – будет ли это маковый рай или весенние казахские луга, сплошь покрытые цветущими тюльпанами. У каждого своя мечта об алых парусах. У нее была мечта об алых полях. Несбыточная, как и все ее мечты.

…Глубокой ночью она проснулась оттого, что над головой несколько пар ног энергично выплясывали под шумную ритмичную музыку. Месяц назад умерла ее соседка сверху – тихая незаметная женщина. Незамедлительно после похорон в квартиру въехал племянник покойной - молодой мордастый парень хамоватого вида, и на этом спокойная жизнь обитателей их подъезда закончилась. Особенно доставалось Маргарите Алексеевне, так как ее квартире «посчастливилось» оказаться непосредственно внизу. С тех пор чуть ли не каждую ночь наверху то часами пели караоке, то скандалили со швырянием мебели и битьем посуды, то, как сегодня, бурно веселились.

Маргарита Алексеевна включила свет, часы показывала без пятнадцати три. Теперь поспать уже вряд ли удастся. Она встала, одела халат, взяла с книжной полки томик О,Генри. Книга раскрылась на одном из ее любимых рассказов «Квадратура круга», и она погрузилась в чтение.

Когда на следующий день на работу явились остальные работники канцелярии, Маргарита Алексеевна успела проверить реестр, подшить в дело приказы за месяц, завести новый журнал регистрации входящих писем.

И потянулся очередной рабочий день, каких было в жизни Маргариты Алексеевны сотни и даже тысячи. Перед обедом прискакала Зойка, еле дождавшись, когда уйдет очередной посетитель, она с заговорщеским видом прикрыла входную дверь и громко заявила:

- Девки, внимание! Что скажу! – и когда все головы присутствующих обратились к ней, выпалила, - Знаете, где будем справлять Веркин юбилей?

Девки не знали, о чем молча сообщили отрицательным покачиванием голов.

- Думаете, у нее дома? Хрен вам на палочке! Надеетесь оторваться в заводской столовой? Перебьетесь! Мечтаете повеселиться в кафе или ресторане? Прямо щас!!!

- И где тогда? – первой нарушила живописную паузу Аня, - Она что же, совсем нас не пригласит на свой юбилей?

- Да она бы с удовольствием! Только осудят все, шепоток пойдет по заводоуправлению, может до вышестоящего начальства дойти, что начальник отдела документационного управления нарушила заводские традиции и лишила своих подчиненных удовольствия погулять на юбилее шефки. Нет, бабоньки, погулять то мы погуляем, но только не в цивильных условиях, а на природе. Так что вечерние платья и макияжи отменяются, парадная форма одежды – купальники, сарафаны и шлепки, так как юбилей будем праздновать под кустами.

- Чего болтаешь? – строго прервала эмоциональный Зойкин монолог Маргарита Алексеевна, - Если что знаешь, говори толком.

- А я как по вашему говорю? - Зойкины рыжие кудряшки взлетели сполохами пожара, - Я и говорю, что наша уважаемая шефка Вера Дмитриевна решила сэкономить на нас и в пятницу после работы поведет нас на природу, вон на ту поляну, что за теми кустами, так сказать на шашлыки. Не надо накрывать столы, платить за аренду зала, готовить салаты и деликатесы, заказывать музыку, тратиться на тамаду, цветы, салфетки и прочие мелочи. Просто расстелит скатерку на травке, плюхнет на нее с пару килограммов огурцов да с килограммчик помидоров, шмякнет буханку хлеба, разольет бутылку дешевенького винца в разовые стаканчики, по несколько кусочков мясца на нос и харэ. Вот стерва!» - от души заключила Зойка даже с восхищением.

Маргарита Алексеевна пожала плечами и опять уткнулась в бумаги. Аня задумчиво покрутила головой:

- А что? В этом что-то есть. По моему, неплохо. Так сказать в неофициальной обстановке…

- С ума сошла! – взвилась Зойка, - Мы, блин, по двести пятьдесят складывались, сервис ей шикарный купили. Я, между прочим, специально платье себе шикарное купила. А эта жлобка…

Зойка осеклась. В комнату вплыла Вера Дмитриевна.

- Верочка Дмитриевна, вы сегодня прелесть как хорошо выглядите, - елейным голоском пропела Зойка и вихрем умчалась в неизвестном направлении.

 

Вечером Маргарита Алексеевна поужинала манной кашей, прилегла в обнимку с О,Генри на диван. Наверху кто-то истерично хохотал, за стеной лаяла Дана, из дома напротив через динамики, установленные на подоконнике, раздавалось на весь двор: «Не смотри, не смотри ты по сторонам, оставайся такой как есть…». «Дурдом, - подумалось ей, - настоящий дурдом. Вся моя жизнь – сплошной дурдом». Уткнувшись в диванную подушку, она заплакала.

 

В пятницу все пришли принаряженные. Зойка явилась в новом роскошном платье из темно синего шелка. В ушах у нее красовались искрящиеся длинные серьги, на шее болталось колье. Стройные ножки на новеньких шпильках весело отбивали азбуку Морзе.

- Специально одела, чтоб некоторым стало стыдно водить приличных людей праздновать юбилеи по оврагам, - заявила она.

Вера Дмитриевна перед обедом еще раз напомнила всем то, что сказала накануне, а именно, что она приглашает всех на торжество по случаю ее 50-летия, которое будет отмечаться на полянке сразу после работы. Сама она ушла с обеда помочь мужу и сыну накрывать стол, то бишь, поляну.

После работы они закрыли комнату и гурьбой направились в ту сторону, где их уже должны были ждать шашлыки.

Аромат жареного мяса они учуяли еще не доходя до места назначения. Зойка, увидев шикарно накрытую огромнейшую скатерть, на которой красовались аппетитные блюда со всевозможными бутербродами, салатами, фруктами, пироженными и прочими вкусностями, не удержалась и издала воинственный вопль индейца, заставшего презренного бледнолицего в своих владениях. Ее клич заглушил магнитофон, который врубил сын Веры Дмитриевны, завидев гостей.

Все было оформлено по высшему классу – и «стол», и аккуратные бревнышки вдоль стола, заменяющие собой стулья, накрытые длинными дорожками. Даже цветы не были забыты и стояли в вазе посередине «стола». Муж и сын Веры Дмитриевны снимали с шампуров последние поджаренные куски мяса.

- Здорово, девчата! Налетай! – зычно гаркнул муж виновницы торжества.

«Девчата» не заставили себя долго уговаривать и стали быстренько рассаживаться на бревнышки.

И началось торжество. Муж и сын Веры Дмитриевны пожелали им хорошо повеселиться, обещали заехать часа через полтора-два и если кто напьется до полубессознательного состояния, доставить домой в целости и сохранности.

- Только далеко по кустам не расползайтесь, девушки, - попросил муж, - а то не найду. Впрочем, ночи сейчас теплые, поспите на свежем воздухе, только здоровью на пользу пойдет.

Все оказалось очень вкусным. Мясо просто таяло во рту. Домашнее рябиновое вино хорошо ударяло в голову. Вера Дмитриевна вне стен родного завода оказалась приятной и милой женщиной. Она хлопотала вокруг «стола», подливала в стаканы и подкладывала в тарелки женщинам.  Жара к вечеру спала, тепло от нагретой за день земли приятно грело тело, вино грело изнутри. «Девчата» совсем повеселели.

- А теперь давайте выпьем за любовь! – крикнула раскрасневшаяся Зойка, блестя глазами и зубами. И тут же звонко запела:

- Выпьем за любо-о-о-вь! Как блестят сейча-а-а-с твои глаза! Выпьем за любо-о-о-вь!

Выпили за любовь. За мир во всем мире. Еще раз за юбиляршу. За то, чтобы все были счастливы и здоровы.

Включили магнитофон. Зойка, скинув босоножки на шпильках, лихо отплясывала танец – немыслимую комбинацию танго, лизгинки, русских народных плясок и индийского танца. Все выделывали коленца кто во что горазд.

Их бурное веселье прервала иномарка, медленно въехавшая на поляну с другого края. Их притормозившей машины вышли трое солидных мужчин. Не обращая внимания на женщин, мужчины достали из багажника и расставили маленькие складные стульчики, расстелили на траве газетку, разложили на ней что-то съедобное, достали бутылочку белого и стали мирно беседовать о чем-то.

Поняв, что новоявленные пришлые им не помешают, женщины возобновили свой праздник.

- Нет, бабы, так не пойдет! – Зойка решительно выключила музыку, - Непорядок! Тут бабы одни гуляют, там мужики без женской ласки страдают. Надо объединяться!

Они дружно пытались угомонить Зойку, приводили разные доводы, но той вожжа попала под хвост.

- Мальчики! – звонко крикнула она на всю поляну, - Мальчики, идите к нам!

«Мальчики» подняли головы, посмотрели на прыгающую и зазывно машущую им Зойку, коротко посовещались между собой, встали и, прихватив стульчики, бутылку и газетку, не спеша направились к ним.

- Зачем ты, Зоя? - укоризненно сказала Маргарита Алексеевна, но было уже поздно.

Впрочем, лица у «мальчиков» оказались приятными, открытыми, глаза смотрели спокойно и добро. «Девочки» моментально оценили это своей женской интуицией, которая хоть и была слегка затуманена рябиновкой, но еще верно служила своим хозяйкам. Атмосфера моментально установилась дружеская и приличная. Никаких вульгарностей и двусмысленных намеков. «Мальчики», которым было лет по пятьдесят, красиво и интеллигентно ухаживали за женщинами, угощали их своей немудреной закуской и водкой, сами хорошо угощались, щедро сыпали комплементами, львиная доля которых доставались Зойке, которая цвела и пахла как майская роза. Выяснив причину праздника, мужчины сложились и вручили засмущавшейся Вере Дмитриевне полторы тысячи рублей.

«Танцы!» - объявила Зойка и, бойко крутя своими бедрами, потащила танцевать Василия Ивановича – самого представительного из мужчин.

Другой дядечка пригласил молоденькую Аню. Третий «мальчик» по имени Альфред Маркович достался Маргарите Алексеевне.

- Вот уж не думал, что нашу очередную годовщину мы с друзьями будем праздновать так весело, - сказал он, наклоняясь пониже к ее уху, чтобы перекричать гремевшую музыку.

- Что за годовщина, если не секрет? – вежливо поинтересовалась Маргарита Алексеевна.

- Тридцать два года назад в этот же день мы с друзьями дали клятву никогда не нарушать наш союз, всегда помогать друг другу, не забывать о друзьях, даже скрепили наш договор кровью. И договорились, что чтобы ни случилось при любых обстоятельствах в этот день обязательно встречаться. А было нам тогда по шестнадцать лет. С тех пор только однажды мы не смогли встретиться – когда нас всех после окончания ВУЗа забрили в армию.

- А почему вы встречаетесь в лесу? Можно было, наверное, встретиться у кого-нибудь дома или в кафе.

- Так в том то и романтика. Мы каждый год встречаемся на этом месте. Кстати, я вас где-то видел. Очень знакомое лицо.

Маргарита Алексеевна пожала плечами. Лицо Альфреда Марковича ей было совершенно незнакомо.

Опять сели за стол. Еле удержали совместными усилиями Василия Ивановича от порыва «быстренько смотаться за коньячком и шампанским». За следующий тост «за прекрасных дам» мужчины пили стоя. Время от времени Маргарита Алексеевна ловила на себе мучительный взгляд «где же я ее видел?» своего партнера по танцам.

Когда слегка подуставшие все перекинулись на десерт и пили горячий кофе из термоса с пироженными, Маргарита Алексеевна вздрогнула от торжествующего «вспомнил!», чуть не плеснув себе на белоснежную блузку горячий напиток.

- Вспомнил! Вспомнил! – радовался Альфред Маркович – Вспомнил, где я вас видел, дорогая Маргарита!

- И где же? – равнодушно спросила она. Ей было абсолютно все равно, где видел ее этот неунывающий круглолицый Альфред. Глухое раздражение поднималось в ней, как взболтанный в стакане осадок. Всеобщее веселье ей казалось показным, притворным. Улыбающиеся лица стали вдруг противными до тихой ненависти. Ей бы уйти, но это будет выглядеть вызывающе невежливым. Она решила, что выждет еще десять минут и все же уйдет, сославшись на головную боль.

-         Пять лет назад вы жили на улице Гагарина на втором этаже пятиэтажного дома! Ведь так?

-         Так. И что из этого следует?

-         А я живу в доме напротив. Помните, такой красивый новый дом? Окна в окна с вашим домом.

-         Помню. Я рада за вас.

-         Мне как раз тогда эти олухи, - Альфред Маркович кивнул на друзей, - подарили на день рождения бинокль, как напоминание о моей неосуществленной мечте детства о морских странствиях и кругосветных  путешествиях. Мощный такой бинокль. Практически, телескоп. И вот, однажды вечером от делать нечего я стал смотреть в него туда-сюда и наткнулся на ваше окно. Вы тогда как раз переодевались ко сну. Кстати, у вас, Риточка, исключительная фигура, что, к сожалению, не подчеркивает ваша одежда. Я бы даже сказал, она зачеркивает достоинства вашего тела. У вас тогда еще такая красивая ночная сорочка была – голубая с розочками вот здесь. Очень она мне понравилась. Она еще жива?

Маргарита Алексеевна ничего не ответила. Она внимательно смотрела на собеседника. Ее лицо было абсолютно спокойно. Разве что чуть прищуренные глаза выдавали то холодное бешенство, что клокотало в ней.

- С тех пор я каждый вечер наблюдал за вами. Вы мне нравились все больше и больше с каждым днем. Я обожал наблюдать за теми превращениями, которые происходили с вами. Вот вы пришли с работы. Вся такая строгая: с зачесанными как сейчас волосами, в строгом сером костюме – ну вылитая школьная учительница. Потом вы переодевались в халат, переоборудовав свою прическу в обычный хвостик – и сразу становились такой простой и милой. А перед сном вы одевали замечательно красивую ночную сорочку с розами, распускали волосы и моментально превращались в ослепительно красивую эротичную женщину. Я был в восхищении! Иногда мне приходилось часами ждать, когда же вы пойдете спать. У вас, милая Риточка, чистоплотность маниакальная. Все давно спят, а вы в час ночи на кухне полы моете. Это вы виноваты в том, что в течение нескольких месяцев я хронически не высыпался. Да-да, исключительно из-за вас! И как это я вас сразу не узнал?!..

- Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… - мысленно считала Маргарита Алексеевна, прекрасно понимая, что прежде, чем она окончательно успокоится, счет пойдет на тысячи.

-         Рита, у тебя есть загранпаспорт?

-         Нет. Зачем он мне?

-         Нужен. Срочно. Ничего, в ОВИРе у меня друг работает. Он посодействует. Я думаю, за недельку успеем. Мы с тобой скоро поедем за границу. В Болгарию. У меня там друг живет. Служили вместе, а потом он на болгарке женился. Они живут в селе, все жители которого занимаются выращиванием роз. Я был у него в гостях летом три года назад и знаешь, что меня поразило больше всего: выйдешь за село и перед тобой море роз. И все алые, как закат! Красотища!!! А аромат!!!.. Ты себе представить не можешь чувство, которое тобой овладевает, когда ты идешь по пояс в этом красном рае. Тебе непременно надо это увидеть своими глазами. Ты на мир будешь по-другому смотреть после этого. Чего ты смеешься? Не веришь мне, что ли?

-         Верю, Марк. Верю. Еще как верю. Ты бы только знал о чем я мечтала всю жизнь… Но об этом я тебе как-нибудь в другой раз расскажу.

  


 

 

 

 

Просмотров: 680 | Рейтинг: 0.0/0 | Добавить в закладки | Оставить отзыв

Поделись рассказом с другом:

Всего комментариев: 1
0  
1 Javaris   (20.02.2012 08:03) [Материал]
I found just what I was nedeed, and it was entertaining!

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Рассказ "Алле, гараж!" в журнале "Литературный Башкортостан" №32 г.Нью-Йорк
Рассказ "Лирическое отступление" в журнале "Наш семейный очаг" №12/13 г.Хабаровск
Рассказ "Cильная штука" в журнале "Литературный Башкортостан" №33 г.Нью-Йорк
Рассказ "Бремя славы" в журнале "Литературный Башкортостан" №34 г.Нью-Йорк
Рассказ "Счастье где-то рядом..." в журнале "Автограф" №8/9 г.Донецк
Рассказ "На рыбалке" в журнале "Литературный Башкортостан" №35 г.Нью-Йорк
Рассказ "Все просто" в журнале "Автограф" №10 г.Донецк



Счастье где-то рядом (часть 2)
Алле, гараж!..
Лирическое отступление (часть 2)
На рыбалке
Счастье где-то рядом (чать 1)



Литературный Каталог