Старый Новый год (часть 2)

Как давно это было. Тогда казалось, что впереди еще целая вечность и все самое главное и прекрасное тоже впереди. А оказалось, что самое прекрасное было тогда, а потом только суета и одиночество. Нет, конечно, были и другие встречи, другие праздники. Но все это было уже не то, на порядок ниже. И чем дальше от того вечера, тем мельче и будничнее становилась жизнь. И вот результат – от той энергичной целеустремленной и симпатичной девушки двадцатилетней давности осталась только бледная тень, а вернее, из той девушки получилась немолодая уставшая от жизни женщина, некрасивая, немодная, огрубевшая, и, в сущности, совершенно никому не нужная, даже сама себе. Вот она, расплата за гордыню, за гонор. Жизнь – строгий учитель и чем выше ты задираешь нос, тем больнее шлепаешься потом в самую лужу на потеху публике. Что ж, все правильно.

         - Тамара Алексеевна, а вы что не идете танцевать, - мне улыбается Ирина, молодой специалист, только этой осенью пришедшая к нам в отдел после окончания ВУЗа.

         - Ириша, можно задать тебе вопрос?

         - Конечно, - улыбается мне она своей милой улыбкой с ямочками на щеках.

          - Где ты купила это симпатичное платье?

         - В магазине «Алиса». Там очень большой выбор платьев и костюмов. Кстати, я там вчера была с подругой, и мне очень понравился один костюмчик. Такой, знаете, в голубую и серую мелкую полоску, с атласными голубыми лацканами и манжетами. Но мне, к сожалению, немного великовато. А вот вам будет как раз впору. И очень пойдет к вашим глазам.

         - И где находится этот необыкновенный магазин?

         - Пойдемте после работы вместе. Это недалеко, десять минут хода. Его открыли только две недели назад.

         - Хорошо, Ириша. Пойдем после работы вместе.

         Шеф по случаю праздника расщедрился и отпустил нас с работы раньше аж на целых сорок минут. Мы идем с Ириной по вечерней улице, снег искрится под светом фонарей. Ирина весело рассказывает мне в какой веселой компании она будет встречать новый год завтра. Ее прерывает мелодия мобильника и она начинает рассказывает еще кому-то как чудесно она проведет время завтра. Наконец мы подходим к небольшому магазину с яркой вывеской «Алиса», светящейся неоновым светом. В магазине не протолкнуться. Мы пробиваемся в отдел женской одежды, Ириша мигом отыскивает тот самый костюмчик и демонстрирует его мне. Действительно, очень приличный костюм. Голубые полоски и атласный лацкан и манжеты очень красят его, придают ему праздничность и элегантность. Только не коротковато ли мне будет? Я ведь все ношу исключительно миди, а это сантиметров на десять выше колен. Я занимаю очередь в примерочную, а Ирина пока разглядывает другие костюмы и платья. Когда я уже зашла в кабинку, задернув за собой плотную штору, она ныряет следом и торжественно показывая мне на плечиках нечто бледно голубое на брительках, похожее на отрезанную снизу комбинацию.

         - Что это? – удивляюсь я.

         -Это то, что вам надо одеть вниз под костюм, - объясняет мне Ирина.

         - Вниз я одену белую блузку, - говорю я.

         - Ни в коем случае! – не соглашается со мной Ириша, - Вы этим убьете весь шарм костюма. Попробуйте одеть это.

         Чтобы она отстала я раздеваюсь, одеваю это нечто голубое, а затем костюм. Действительно, все вместе это выглядит восхитительно. Чуть тесновато в талии, но ведь я похудею к старому новому году. И совсем не коротко. Правда я не привыкла открывать колени.

         - И непременно голубые тени на веки и розовую с перламутрой помаду, а духи – с тонким запахом. И можно еще нитку жемчуга на шею, нет, лучше тонкую серебряную цепочку и все. Больше никакой бижутерии. А волосы… Я даже не знаю, может, собрать их в пучок?

         Я киваю, соглашаясь с Иришкой. Мы выходим из примерочной, и я откладываю костюм на полчаса, чтобы сходить к банкомату, снять необходимую сумму. Я благодарю Ирину, прощаюсь с ней до следующего года и выхожу из магазина. Когда я с деньгами возвращаюсь в магазин, Ириша еще ждет меня около кассы. Она протягивает мне маленький пакетик, щебечет: «Это вам от меня подарок к Новому году» и исчезает. Я даже не успеваю отблагодарить ее.

         Дома я еще раз примеряю костюм. Одеваю старые туфли на высоком каблуке. Что ж, недурно, очень даже недурно. Скинуть еще пару килограмм, навести относительный порядок на физиономии и на голове и все уже не так страшно. Вспоминаю про Иришкин подарок, достаю из сумки пакетик, разворачиваю. В пакетике тюбик помады, розовой с перламутром, карандаш с бирюзовыми тенями тоже с перламутром и крошечный тюбик тонального крема. Деликатная Ириша не понадеялась на мой вкус. Спасибо тебе, девочка. За мной должок.

         …Сорок два, сорок три, сорок четыре. А теперь наклоны в стороны, а потом махи ногами. И раз, и два, и три. И раз, и два, и три. Немного отдышаться и опять. Раз, два, три. Раз, два, три. Страшно хочется есть. Ничего. Немного теплой воды с медом, чтобы заглушить чувство голода и опять - и раз, и два, и три.

         В новогодний вечер я в халате грустно сидела над капустным салатом, приправленным подсолнечным маслом и тертой морковкой. На физиономии – распаренная овсянка, наложенная толстым слоем. Все это пустое, как мертвому припарки, я это делаю скорее для собственного успокоения. Пошла в ванную, смыла с лица кашу, промокнула физиономию полотенцем, внимательно вгляделась в свое отражение. Разве что кожа чуток посвежела, а, в общем, дохлый номер. Все морщины на месте, да и куда им деваться. С Новым годом меня поздравил только президент. Я чокнулась с ним стаканом апельсинового сока, от души поздравила его тоже. Вместо елки на столе в вазе стояла еловая ветка с шишками, купленная мной сегодня на рынке. На рынке я купила еще дорогие колготки и пару килограммов фруктов. На сколько я знаю, сейчас идет предрождественский пост, так что моя диета кстати. Подчиняясь самой себе непонятному порыву, после рынка я зашла еще в магазин и купила симпатичные шторы, которые с недельку назад приметила. Дома сняла с окон старенькие тряпочки, изображающие шторы, и повесила новые замысловатые шторы с драпировкой и складками, скомбинированные из двух тканей – золотисто-желтого и кофейного цветов. В свете люстры шторы смотрятся особенно благородно и торжественно.

         …И раз, и два, и три. И раз, и два, и три. Потом я ехала на велосипеде. Вот бы кто из коллег увидел меня сейчас, лежащую на стареньком ватном одеяле, в задравшемся халате, лихо крутящую невидимые педали.

         Первого числа я встала поздно, в одиннадцатом часу. Спала бы, наверное, еще, но разбудил звонок Альки Николаевой. Та затараторила свои поздравления и пожелания вперемежку с извинениями, что не позвонила вчера, так как была страшно занята приготовлением оливье и пирога к прихожу дочери с зятем и прочее, прочее. Мы потрепались около часа. Не успела я отойти от телефона, как позвонила Галя. Поговорили с ней. У нее тоже семья, дети, поэтому вчера ей некогда было. У Галины потрясающая новость: вчера к ним заявилась свекровь с подругой. Это действительно из ряда вон выходящее событие, так как за те пятнадцать лет, что они женаты с Володей, свекровь приходила к ним впервые. Володя из очень обеспеченной и непростой семьи. Его отец – ректор института, мать – много лет была заведующей косметической клиники. Володя, их единственный сын, рос в фантастических условиях – к его услугам были постоянно всевозможные репетиторы, кружки, интересные поездки за границу, все его малейшие желания мгновенно исполнялись самым наилучшим образом, двери любого ВУЗа в городе были открыты ему, когда он закончил с медалью школу. А он пошел учиться в ПТУ на автомеханика, где встретил мою двоюродную сестренку Галину, вскоре женился на ней вопреки категоричным возражениям и даже проклятиям родителей, и сейчас преподает в том же ПТУ автодело. Вполне доволен и работой, и собой, и в особенности женой. Галина, в прошлом деревенская девчушка, милая и приятная женщина, не красавица, но вся такая обаятельная, хозяйственная, родила своему горячо обожаемому Володеньке сына и дочку, и живут себе душа в душу. Свекровь и свекор за все эти годы ни разу не посетили их и не пригласили к себе, все робкие попытки Галины навести мосты, резко пресекались. И она отступила. А вот теперь – здрасти вам, свекровь сама явилась.

         - И что? – с любопытством поинтересовалась я.

         - Это не телефонный разговор, - Галина шипела в трубку, видимо, Володя дома, - Если ты ничем не занята, лучше я сама к тебе приду.

         - Валяй. Жду.

         Галина прилетела мгновенно. По блестящим глазам и разрумянившемуся лицу было видно, как ей не терпится поскорее с кем-нибудь поделиться. Мне тоже не терпелось узнать все поподробнее. Мы уселись в кресла, повернув их друг напротив друга, нас разделял только журнальный столик, на котором красовалась ваза с фруктами. Галина взахлеб начала свою потрясающую историю.

         - …И вот, только я успела стол накрыть, детки зажгли гирлянду на елке, звонок в дверь. Ну, мало ли кто. У меня и в мыслях не было, что это она. Открываю – две посторонние тетки. Я ее и не узнала сразу, шутка ли, пятнадцать лет не видались. Да и видала я ее всего пару раз, мельком. К тому же, она изменилась очень с тех пор. У меня в памяти осталась такая статная блондинка, а тут располневшая тетя в очках с короткой стрижкой. Ну я и спрашиваю: кого вам надобно? А она и говорит: «Я к сыну пришла». А я опять не соображу, к какому сыну. «Вы, должно быть, ошиблись», - говорю. А тут другая тетка заговорила, подруга ее. «Нам, - говорит, - Володя Саенко нужен. Это Мария Владимировна, его мать». Только тут до меня и дошло. В общем, прошли они. Володя как ни в чем не бывало с ней поздоровался, детям бабушку представил, бабушке – внука и внучку. Сели за стол. Сначала обстановка натянутая была, а потом слово за слово, разговорились. Антон с Машей свои дневники показали. У Антона две четверки проскочили, а у Машки – одни пятерки. Бабка, когда узнала, что внука и внучку в честь бабки и дедки назвали, совсем расчувствовалась, даже слезу пустила. В общем, когда через два часа расставались, то от прошлой вражды и следа не осталось. Я так рада. И Володя хоть и не говорит ничего, но по глазам видно, что доволен. Пригласила нас к себе на обед на завтра.

         - Хорошо, - кивнула я, - Я рада. Только вот знаешь, что я подумала, может, потому она к вам мириться пришла, что чувствует близкую старость, немощность. Хочет тылы подготовить. А то кто будет ухаживать за ней, да за старым дедом.

         - Я, - улыбнулась Галина, - Мы с Володей. Дети помогут. У них не будет одинокой старости.

         - Что же они вам не помогли, когда у вас детки малые были, да по чужим углам скитались, а они вдвоем в таких хоромах шиковали.

         - Что вспоминать, - легко махнула рукой Галка, - Теперь то все хорошо. А старикам надо помочь. И внука и внучку нельзя лишать бабки с дедом.

         Ах, Галя, святая душа. А может так и надо. Дари людям свет, не держи на них зла, и к тебе вернется сторицей. А то будешь потом как я в одиночестве и ненужности век доживать. Мы еще посудачили об этом происшествии, а потом я неожиданно для себя вдруг выложила ей и свою новость. Не хотела, но у меня это вырвалось само собой. У Гали даже глаза округлились, когда она услышала ее.

         - Вениамин?! Тот самый?! Как же, помню! Отлично помню! Здорово!..

         - Что здорово?

         - Все! Я так и знала! Я чувствовала, что нечто подобное должно случиться! Теперь все от тебя зависит, Томка. Как ты повернешь, так и повернется. Восемнадцать лет назад ты дала маху, теперь у тебя есть шанс все поправить.

         - О чем ты, голубушка, - засмеялась я, - Уж не думаешь ли ты, что Вениамин приедет мне предложение по новой делать. Поезд давно ушел. Все прошло как с белых яблонь дым. У него своя жизнь, у меня своя. Удивительно, как это Вероника вдруг вообще про меня вспомнила. Хотя, ты знаешь, у меня вдруг мелькнула мысль, что это действительно не ее идея, а Вениамина. Похоже, он многого добился в жизни и теперь хочет ткнуть меня мордой в свое благополучие. Вот, мол, тебе, любуйся, что ты могла иметь, да потеряла по своей глупости. Облизывайся теперь, да локти кусай.

         Галя задумалась, потом легко тряхнула своими кудрями и улыбнулась.

         - Ты не права, Тамара. Я хоть и девчонкой совсем была, но хорошо помню его. Мстительность не в его характере. Он добрый.

         - Был. Какие только трансформации не могли произойти с человеком за восемнадцать лет. Этому очень способствует и бизнесменство. Сама понимаешь, что в бизнесе выживает сильнейший, там действуют волчьи законы и человек должен стать или одним из членов стаи или его загрызут. Ладно, Галин, не переживай, я уже настроилась на возможные варианты нашей встречи и думаю, меня ничто не прошибет. Ну, положим, скажет мне Вениамин сквозь зубы: «Какая ты стала старая и уродливая как рваная галоша». А я ему в ответ: «Сам дурак!». И все дела. Может это и к лучшему, не буду больше переживать, что сломала жизнь себе и ему. И не смотри на меня так жалобно. Вот еще! У меня все о^,кей. Сама себе хозяйка, что хочу, то и делаю. Ешь лучше апельсины и бананы. А завтра вечером прошу ко мне с докладом, как прошла встреча на высшем уровне, то бишь, как вас встретили свекровь и свекор. И прошу тебя, Галя, не стелись перед ними. Ты им ничем не обязана. Держись доброжелательно, но с достоинством.

         После ухода Галины я посидела в задумчивости, выпила кофе, оделась и вышла на улицу. Дома мне не сиделось. Вышла на проспект и побрела по нему. Удивительно, но все магазины работали. Зашла в один, в другой. Меня как магнитом тянуто в те отделы, которые я раньше полностью игнорировала, а именно, в отделы косметики.

         - Девушка, мне, пожалуйста, что-нибудь хорошее для лица. Дорогое.

         «Девушка» лет сорока пяти глянула на меня с такой надменной холодностью, что я даже оробела, что вообще то мне не свойственно.

         - Крем, гель, скраб, маска, лосьон, молочко? Какой фирмы? Если крем, то - дневной, ночной? Увлажняющий, питающий, под макияж, для снятия макияжа? Для какого типа кожи?

         - А хрен его знает, - чистосердечно призналась я ей и отошла. В другом магазине молоденькая продавщица отнеслась к моей просьбе заинтересовано. Она внимательно посмотрела на мою физиономию и сообщила, что у меня сухая кожа, поэтому мне непременно надо по несколько раз в день увлажнять ее каким-нибудь увлажняющим кремом для сухой кожи. Вечером обязательно наносить минут на двадцать питательный крем. А на ночь – ночной. Лучше, если кремы будут одной фирмы и совсем не обязательно дорогими. По ее рекомендации я приобрела все три крема марки «Черный жемчуг», кроме того, крем для кожи вокруг глаз. Долго выбирала в парфюмерном отделе духи. Купила в ювелирном серебряную цепочку и такой же браслетик на руку. На волне стремления к самосовершенствованию забрела в частную стоматологическую клинику «Дента-люкс». Скучающий молодой стоматолог встретил меня как родную, полуобняв и держа за ручку довел до кресла, усадил, представился Виктором. Осмотрев мою пасть, покачал головой: «Работы недели на две и тысяч на семь, не меньше». «Валяйте, - согласилась я, - но в первую очередь приведите в порядок все передние зубы».

           Когда я вернулась домой, за окном уже стояли сумерки. Я сварили себе рисовую кашу на обезжиренном молоке, намазала питательным кремом то, что у людей называется лицом, и принялась за дело.

         …И раз, и два, и три. И раз, и два, и три. И раз, и два, и три. …Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят.

         Я в полном изнеможении рухнула на палас. Какая, в сущности, глупость то, чем я сейчас занимаюсь. Идиотизм. Кому это надо?

         «Тебе. Это надо только тебе», - шепнул мне внутренний голос. Что ж, святая правда. Это нужно только мне. Чтобы тринадцатого вечером я не сидела бедной родственницей в костюме жабьего цвета в углу дивана, спрятав свои обветренные руки с обломанными ногтями под столом, а лицо по возможности в тень елки, чтобы не видны были морщины и шелушащаяся кожа. Я должна гордо сесть за стол, улыбнуться розовыми с перламутрой губами, открыв ровные блестящие зубы, спокойно и открыто посмотреть в лицо Вениамина красиво накрашенными глазами и сказать ему: «Привет, ну как ты? Я, как видишь, неплохо».

         Опять дура. И что ты этим ему хочешь доказать? Типа он не поймет, что не может считаться благополучной женщина в тридцать девять лет не имеющая семьи, живущая в однокомнатной квартире хрущевского типа, доставшейся от родителей (первый этаж, вид на сараи) и проработавшая на одном и том же месте без мало-мальского карьерного роста, куда попала после института. Неудачница, как ни пыжься, как ни пускай пыль в глаза людям. Хоть с головы до ног обсыпься блестками и конфетти.

         Ах, как все это грустно. Рано в моем возрасте подводить жизненный итог, но все уже ясно. Дальше будет только хуже. Надо честно посмотреть правде в глаза и признаться: я сама упустила синюю птицу счастья. Более того, я прогнала ее, замахнувшись на нее грязной тряпкой. Мне был дан потрясающий шанс, как оказалось потом, единственный, а я не просто отказалась от него, но еще и поглумилась. Вот мне расплата за это. У Вениамина все хорошо, у меня все плохо. Так мне и надо. И я должна честно все это признать и как тогда, восемнадцать лет назад, высказала свои жестокие несправедливые слова в лицо Вениамину, так и сейчас, честно сказать все это ему. И я это сделаю. Это будет честно. Но все-таки мне будет невыносимо прочесть на его лице не только жалость ко мне, но еще и брезгливость. Как потом жить с этим?  Невозможно…

         …И раз, и два, и три. И раз, и два, и три.

         - Утро красит бледным светом стены древнего Кремля. Просыпается с рассветом вся любимая страна. Кипучая, могучая, никем непобедимая! – напевала я, стоя посреди комнаты в одних трусах и от души растирая себя влажным махровым полотенцем. Кожа аж горела. Хороший массаж получился. Потом я поделала махи руками, ногами, наклоны вперед и в стороны. У меня все это получалось уже куда лучше. Что значит тренировка. Когда-то давно в школьные годы я ходила в гимнастический кружок. Попробовала сделала мостик – не получилось, спина не хотела сгибаться назад больше чем на тридцать градусов. А шпагат слабо сделать? Оказалось, еще как слабо. Ничего, не все сразу. Я накинула халат, натянула носки, повязала волосы платком и, стоя перед зеркалом, щедро намазала переднюю часть головы, свободную от волосяного покрова, питательным кремом. Полюбовалась в зеркало на красоту неземную и отправилась на кухню завтракать. Чувство голода уже не было таким сильным, видимо организм затаился и выжидает, что будет дальше. А дальше будет низкокалорийный завтрак – овсяная каша на обезжиренном молоке и почти не сладкий чай с диетическими хлебцами. Желудок, привыкший к суровым условиям существования последних суток, страшно обрадовался и этому. После завтрака я немного повалялась перед телевизором и стала собираться: мне к десяти часам назначено к стоматологу.