Служебный роман (часть 2)

Дома Роза еще раз осмотрела свои костюмы, которые прослужили ей верой и правдой много лет, и, повинуясь порыву, бросила оба в пакет и вынесла в мусоропровод. Как говорится, чтобы больше и соблазну не было. Хорошие, вообще-то, были костюмы, удобные, практичные, немаркие. Но были. Теперь их уже нет. Как говорится, хочешь – не хочешь, но придется переоблачаться. Хорошо еще есть во что. Она померила салатового цвета костюм, что так и висел нетронутым со дня покупки. Померила пиджак с юбкой, потом с брюками. В общем, совсем не плохо. Только очень уж непривычно. С брюками даже лучше, но к брюкам  она еще не привыкла. Перемены – переменами, но не так все сразу. Завтра она пойдет на работу в юбке. Только вот коротковата она, по колено. Подгиб, правда, приличный, можно выпустить все на нет, и это даст еще верных сантиметра четыре. Хотя, нет. Перемены – так перемены. Пусть остается все как есть. Роза примерила новый белый плащ, что подарила ей год назад старшая сестра, но который Вера так ни разу и не одела – слишком маркий и вызывающий, как белая ворона. Повязала на шею светлую косынку. А что, вполне ничего, не привычно только. Но вот сапоги подкачали. С таким плащом нужны стильные сапоги, а у нее только растоптанные без каблуков, галоши, а не сапоги. Роза набрала домашний номер сестры. Трубку взяла Настя, именно тот человек, который был сейчас ей нужен больше всего.

         - Привет, Настюнь.

         - Ой, теть Роз, здорово. Как жизнь?

         - Бьет ключом. И довольно больно. Племяшка, мне нужна твоя скорая помощь. Не подаришь ли старенькой немощной тетеньке какие-нибудь сапоги, из тех, что тебе уже не нужны, но носить еще можно.

         - Запросто. Есть таковые. Только они все на высоких каблуках и стильные.

         - А мне как раз такие и нужны.

         - Ах вот как? – рассмеялась Настя, - Значить тетенька только прибедняется, изображая из себя старенькую и немощную. Сейчас привезу тебе на выбор пары две-три.

         Настя примчалась мгновенно. Они расцеловались в прихожей, Роза с удовольствием оглядела стройную фигурку любимой племянницы.

         - У тебя опять обнова? А ну, крутанись?

         Настя медленно сделала оборот.

         - Классная вещь. И на тебе сидит прекрасно. Впрочем, тебе что ни одень – все отлично будет смотреться.

         - Не скажи, теть Роз, это обманчивое впечатление. Сколько магазинов обойти надо, гору одежды перемерить, потом еще кое-что или ушить, или подшить, или, наоборот, выпустить потом дома, чтобы было идеально по фигуре. Все скомбинировать, чтобы в тон, в стиль. К этой куртке пришлось специально сумочку покупать и этот шарфик, перчатки подобрать. А аксессуары? А макияж? Так что все это труд великий.

         Настя разделась, и они прошли в комнату. Племянница передала Розе пакет, из которого она выудила две пары прекрасных сапог. Одни укороченные цвета топленного молока, другие длинные черные. Обе пары на высоких шпильках. Настя заставила Розу одеть белый плащ, а потом по очереди примерить сапоги. Подошли обе пары, только к черным сапогам надо одевать черные перчатки и брать с собой черную сумку, а к светлым – светлый длинный шарф поверх плаща и, естественно, брать светлую сумку. Роза неуверенно прошлась по комнате на шпильках. Нога с непривычки ступала неустойчиво.

         - А я не растянусь на ступеньках? – засомневалась Роза.

         - Избаловали вы свои ноги, теть Роз, - осудила тетку племянница, - Мы, женщины, должны думать не об удобстве своего тела, а о том впечатлении, которое производим на окружающих.

         - А совместить все это нельзя?

         - Можно. Боюсь только, что произведенное впечатление нам не понравится.

         Роза мгновенно вспомнила подслушанный разговор и прикусила язык. Ладно, раз надо, она пойдет завтра на работу на этих ходулях.

         - Пойдем, Настюнь, почаевничаем. Поболтаем. Я пока в сапогах похожу, чтобы ноги пообвыкли, а то завтра точно опрокинусь с непривычки.

         Пили чай, Роза – крепкий черный, с печеньем, Настя – зеленый, в пакетиках, без сахара и без печенья. «После шести не ем!» - категорично заявила она. Роза рассказывала о работе (о чем ей еще было говорить?), Настя – о бурной жизни студентки последнего курса филфака.

         - Теть Роз, а чего это ты вдруг решила поменять имидж? – неожиданно прервала Настя саму себя.

         - Черт его знает. Хотя нет, я тоже знаю. Понимаешь, Настюнь, я сегодня совершенно случайно подслушала разговор мужчин-коллег обо мне. Короче говоря, весьма нелестное мнение о себе услышала.

         - Обиделась?

         - Сильно. Поначалу. А потом подумала и решила, что все правильно. Я сама виновата, что обо мне так  говорят. О других женщинах ведь так не говорят. Вот тебе, наверное, и за глаза только комплименты говорят.  Никто же про тебя и не подумает сказать: «Зачем только такие мымры на свет белый родятся?» или назвать тебя синим чулком.

         - Что, буквально так и сказали – мымра и синий чулок?

         - Буквально.

         - Вот уроды! Что за мужики нынче пошли, как бабы языками треплют! Плюнь на них, теть Роз! Плюнь и забудь!

         - Мне, Настюнь, работать с этими людьми. Я не могу не считаться с их мнением. Тем более, что, если уж совсем откровенно, они в чем-то правы.

         Настя походила по комнате. Остановилась перед Верой.

         - Теть Роз, раз уж у нас такой разговор получился… Я давно хотела тебе сказать: твои рабочие костюмы тебя никак не красят. Что серый, что коричневый. Они, …как бы это мягче выразиться, тебя обезличивают и…

         - Да не мучайся ты, Настюнь. Про костюмы эти дяденьки тоже все понятно сказали. Да и нет их уже. Выбросила я их сегодня. Пришла домой, бросила в пакет, а пакет в мусоропровод. Все!

         Настя рассмеялась:

         - Ты, теть Роз, героическая женщина. Вот за что я тебя люблю – за твою решительность и умение признавать свои ошибки. Молодца! Так держать! Слушай, а в чем ты тогда завтра пойдешь на работу?

         Пришлось Розе показать племяннице все свои обновы. Та только ахнула. Заставила тетку все перемерить, перемерила сама и подвела итог: «Великолепно! Теть Роз, отныне ты вступаешь на новую стезю. Стезю самосовершенствования, преодоления недостатков и обновления. И эта стезя приведет тебя к счастью. Я в это твердо верю! Давай, теть Роз, дерзай! А то мне неудобно будет выходить замуж раньше своей тетки. Тем более, что моя тетенька оказывается такая эффектная дама. В общем, так, завтра идешь на работу вот в этом брючном костюме. Дашь мне как-нибудь поносить свои обновы, а? А вот эту лиловую блузу я прямо сейчас заберу у тебя напрокат. Дня через три верну. Тебе самой скоро понадобится. Да, и зайти к нам на днях. Померяешь мой гардероб – будем с тобой меняться шмотками, создавать, так сказать, мнение у окружающих, типа у нас с тобой барахла завались, как у той же Ксении Собчак. Ха, Собчак! Да Ксюша удавилась бы от зависти, если бы узнала, как шикарно мы с тобой теперь будем выглядеть! Я тебе оставлю свою помаду, подводку и тушь, чтобы завтра с утра лицо себе нарисовала. А вечером накупишь в магазине разной косметики. Женщина без косметика – что рыба без чешуи или черепаха без панциря. Хорошая косметика – наш жизненный щит в житейских бурях. Помни об этом, теть Роз.

         После ухода племянницы, Роза стянула с ног сапоги. Стопу с непривычки свело, пальцы онемели, а в подъеме ломило. Да, красота требует жертв. Хотя, глупости все это. Да и она уже не девочка, чтобы украшать себя как новогоднюю елку.

         Лежа в постели, Роза подумала, что поздно ей меняться, пусть все идет, как шло. И тут же вспомнила, что костюмов то ее уже больше нет. Встать пораньше и попробовать отыскать свой пакет с костюмами, когда дворник будет выносить содержимое мусоропровода в мусорные баки? Нет, не будет она разгребать кучи мусора. Что сделано, то сделано. Значит, так и придется ей идти на работу завтра в брючном костюме. И в новом плаще. А тогда уж и в Настиных сапогах на шпильке. И лицо придется нарисовать, хотя бы слегка. Одно тянется за другим. Так что и выходит: хочешь – не хочешь, а новая стезя уже под ногами. Ах, не было печали! И дернул ее черт завернуть в этот кафетерий!..

         Когда на следующее утро Роза Дмитриевна пришла на работу в полном обмундировании и при макияже, лица коллег вытянулись. Отчасти немая картина напоминала сцену из «Ревизора». Конечно, деликатные коллеги не пялились так уж откровенно на нее, но изумление на их лицах было явно нарисовано. Ничего, люди быстро ко всему привыкают. Через несколько дней никто уже не будет так удивляться, а недели через две и вовсе перестанут воспринимать ее обновленный вид как нечто сверх ординарное. Две недели она потерпит. И Роза Дмитриевна как ни в чем не бывало погрузилась в свою работу.

         Прошли еще две недели, назначенные Розой своим коллегам для привыкания к своему новому облику. Действительно, коллеги привыкли и с каждым разом все меньше изумлялись ее преображению. На исходе второй недели они уже вполне обыденно отнеслись к ее короткой (на целых пять сантиметров выше колен!) юбке и лиловой блузке. Роза вполне освоилась с высокими шпильками, так как кроме Настиных сапог вынуждена была купить себе на смену еще и модельные туфли, в которые переобувалась на работе, и уже не стягивала со своих ног вечером сапоги с тихим стоном облегчения. Но мода – модой, а работа – работой, и Роза быстро забывала за делами о новом своем облике, в результате иной раз машинально смазывала то тушь, то помаду, то забывшись грызла маникюр (с детства осталась такая дурацкая привычка: когда очень увлекалась каким-нибудь делом, то начинала грызть ногти). 

         Наступила пятница, 30 октября. Это был день 60-летия их завода. По случаю праздника все пришли на работу нарядные и красивые. Но даже на фоне этой непривычно расфуфыренной толпы коллег Роза Дмитриевна выделялась  своим темно-вишневым платьем с широким поясом. Платье было, между прочим, Настино, но ведь никто об этом не знал. В уши Вера вдела длинные серьги из темного граната, а волосы зачесала в высокую прическу. Все это, вместе с удачным праздничным макияжем, необычайно молодило и красило Розу. Даже шеф, Петр Никандрович, не удержался и прилюдно выразил свое восхищение: «Розочка Дмитриевна, вы такая красавица сегодня. Я просто очарован вами!». Роза только смущенно улыбнулась. День явно был настроен не на рабочий лад. Во-первых, пятница. Во-вторых, и это главное, заводской праздник. Начальники поздравляли друг друга то по телефону, то лично ходили из кабинета в кабинет, жали друг другу руки. Рядовые работники тоже старались не отставать, особенно те, которые проработали на заводе много лет. После работы большинство работников должны были отправиться на вечер во дворец культуры, и когда до конца рабочего дня оставалось меньше часа, люди потянулись к проходной. Вахтеры смотрели на это сквозь пальцы - по устному указанию начальства сегодня на проходной никого не задерживали, даже тех, кто, не дождавшись конца рабочего дня, уже начали с утра праздновать на рабочих местах и поэтому, проходя мимо вахтеров, задерживали дыхание и старались идти особенно сосредоточенно.

         Как только минутная стрелка перескочила ровно на 12, а часовая слилась с цифрой пять, все в отделе сорвались с места. Вечер начинался через час и хоть езды до ДК минут пятнадцать, а остановка вообще напротив проходной, но ведь надо еще выстоять очередь в гардеробе, чтобы избавиться от плащей и курток, мужчинам успеть перекурить, а прекрасному полу привести себя в порядок в дамской комнате.

         Роза не поддалась общей суматохе. Она дождалась пока весь народ схлынет и не спеша стала проверять не осталось ли где включенных приборов или компьютеров. Обошла весь отдел, закрыла на ключ оставленный открытым впопыхах шкаф, задернула жалюзи, выключила свет и вышла. Закрыла и опечатала пломбой помещение, сдала в охрану ключи. Она решила пройтись до ДК пешком. Как раз успеет к началу вечера. Не беда, если немного и опоздает. Все равно вначале будут говорить разные торжественные речи и только минут через сорок начнется концерт.

         Едва она вышла из проходной и свернула влево, как кто-то сзади торопливо догнал ее и тронул за рукав. Роза оглянулась и столкнулась нос к носу с Дмитриевым.

         -  Что случилось? Вы что-то забыли в отделе, Леонид Иванович?

         - Нет. Ничего не забыл. Просто я вижу - вы выходите, а я как раз в машину садился. Давайте я вас подвезу.

         - Да что вы, не стоит беспо… Хотя, да. Подвезите меня, если вам не трудно, - передумала Роза, вспомнив свой пока нереализованный план «ГОЭЛРО».

         Леонид Иванович джентельменски усадил Розу Дмитриевну в свою роскошную машину. Вера не привыкла ездить в машинах. Когда в ее жизни очень редко происходили такие случаи, она всегда садилась в салон машины с чувством благоговения и некоторой робости. Чем шикарнее была машина, тем больше было благоговение. В машине Леонид Ивановича ее благоговение достигло своего  максимума, так как ей еще никогда не доводилось ездить в столь шикарной машине.

         - Прекрасная машина у вас, Леонид Иванович. Сумасшедших денег стоит, должно быть?

         - Наверное. Я ее не покупал, не знаю.

         - То есть как это?.. Это не ваша машина, что ли?

         - Моя, моя. То есть почти моя. Не беспокойтесь, я ее не угнал, - усмехнулся Дмитриев, - Я ее в наследство получил. – Он хитро посмотрел на Розу, и было непонятно, шутит он или говорит серьезно.

         - Так вы у нас состоятельный человек, Леонид Иванович? – не удержалась от сарказма Роза.

         - Смотря что понимать под словом «состоятельный». Я это слово расшифровываю, как состоявшийся в жизни. Если именно так его понимать, то я еще не состоялся. Мужчина должен посадить дерево, вырастить сына и организовать свое успешное дело. А мне пока кроме посаженного дерева больше похвалиться нечем.

         - А что должна сделать, по-вашему, женщина, чтобы считаться состоятельной? Если следовать вашей логике, то посадить дерево, вырастить дочь и … Что еще?

         - Мне судить трудно, я не женщина. Может быть, создать хорошую семью, теплый дом?

         Остаток пути они проехали в молчании. Роза думала над словами Леонида Ивановича и в душе соглашалась с ним. Ей было грустно. Скорее всего, она никогда не станет состоятельной.

         Леонид Иванович остановил машину, галантно помог своей даме выйти и под ручку повел ее в ДК. В гардеробе он помог ей раздеться, сдал ее белый плащ и свою кожаную куртку, терпеливо подождал, пока Роза приведет себя перед большим зеркалом в фойе.

         - Дайте мне мой номерок, пожалуйста, - попросила Роза.

         - Пусть будет у меня. Все равно нашу одежду повесили на один номер.

         - Как же так? Почему вы не предупредили, что нам надо два отдельных номерка?

         - А в чем проблема? Просто мы одновременно покинем этот вечер, - невозмутимо ответил Леонид Иванович, ни мало не смущаясь неудовольствием Розы.

         - Я не хотела вас стеснять. Вряд ли я останусь до конца вечера, - предупредила она.

         - Вот и прекрасно, - Леонид Иванович взял свою даму под ручку и повел ее в зал.

         Сели они тоже рядом. Так как в партере мест уже не было, им пришлось расположиться на балконе, в последнем, четвертом ряду. На сцене выступал генеральный директор завода Николай Николаевич Соколов. Речь его была краткая, емкая и без ненужных подробностей и пафосности. «И в заключение позвольте еще раз от всей души поздравить всех вас с юбилеем завода. И пожелать всем вам здоровья, успехов в нашем общем труде и огромного личного счастья!» - под гром аплодисментов закончил он. Директору хлопали долго и от всей души, на заводе его любили за справедливость, хорошее руководство и некичливость. Затем председатель профкома Зуйкова стала по очереди вызывать на сцену работников, которым присуждалось звание «Заслуженный машиностроитель». Директор дарил им цветы и вручал дипломы о присуждении звания. Роза вежливо хлопала вместе со всеми, когда на сцену поднимался очередной дипломант. «Диплом о присуждении звания «Заслуженный машиностроитель» присуждается ведущему инженеру ПрЭО Макаровой Розе Дмитриевне», - неожиданно объявила Зуйкова. Роза удивленно глянула на Леонида Ивановича. «Вас, - подтвердил он, - А разве вас не предупредили, что будут награждать?». Роза отрицательно помотала головой. В зале тем временем наступила пауза, все оглядывались, отыскивая глазами дипломанта. Леонид Иванович встал и крикнул на весь зал: «Здесь она! На балконе!». В зале захлопали и засвистели, требуя дипломанта на сцену. «Идите. Народ требует, - засмеялся Леонид Иванович. И видя, что она колеблется, опять крикнул, перебивая шум в зале, - Сейчас она спустится!!». Розе пришлось быстренько спускаться с балкона и почти бегом бежать между рядами в зале. Люди смеялись и от души хлопали, радуясь затянувшейся паузе. Когда она с цветами и дипломом в руках запыхавшись вернулась на свое место на балконе, Леонид Иванович пожал ей руку и шепнул на ухо: «Поздравляю! С вас причитается.»

         Потом был большой концерт. Выступали коллективы художественной самодеятельности от разных отделов и цехов. Последним выступил опять генеральный директор. К величайшему изумлению заводчан, он сильным и красивым баритоном спел песню «Я люблю тебя, жизнь!». Раздался такой шквал аплодисментов, что один куплет Николаю Николаевичу пришлось повторить на бис. «Ай да Николай Николаевич! Ай да директор!» - от души хлопал вместе со всеми и Леонид Иванович.

         - А теперь, дорогие заводчане, просим всех в фойе на танцы, - объявила конферансье, рол которого исполняла все та же Зуйкова, - К услугам желающих работает буфет, бар и кафе.

         Народ повалил из зала.

         - Разрешите пригласить вас в бар, Роза Дмитриевна, - опять проявил галантность Леонид Иванович.

         - Разрешите не разрешить, - начала было Роза, но вспомнив про «ГОЭЛРО», передумала, - Ну, разве что не на долго.

         - Разумеется, не на долго. Выпьем пару бутылочек водочки под хорошую закусочку и все. Часа два, три, не больше, - глаза на его лице опять хитро сощурились.

         - А вы бываете когда-нибудь серьезным, Леонид Иванович? Все время только и шутите либо иронизируете.

         - Конечно, бываю. Вот не так давно я, например, всю ночь очень серьезно обдумывал очень серьезный разговор с одной очень серьезной дамой, весьма озабоченной дисциплиной в коллективе. И пришел к мнению, что дама эта совершенно права.

         - С вами невозможно говорить серьезно, - махнула рукой Роза, - пойдемте в бар. Но с одним условием: платить за себя будет каждый сам.

         - Там видно будет, - туманно выразился Иван Иванович и повел ее к бару. В баре было полутемно и полупусто, в отличие от буфета и кафе, где буквально яблоку некуда было упасть. Объяснялось это очень просто – цены здесь были на порядок выше, но и атмосфера тоже на порядок приличнее. Леонид Иванович усадил Розу за столик в углу и пошел делать заказ. Он принес свежевыжатый сок, пару коктейлей, фрукты и коробку дорогущих конфет. «А, может, вы есть хотите после работы?» - спохватился он. «Нет, спасибо, - успокоила его Роза, - я перед самым уходом с работы перекусила, зная, что домой попаду не скоро». Она не спеша потягивала сок, ела конфеты, фрукты, попробовала коктейль, который оказался очень уж алкогольным, даже в голову сразу дало. Леонид Иванович молча поглядывал на нее. Казалось, что он хочет о чем-то спросить ее, но не решается. Роза тоже молчала, но это общее молчание не было тягостным, когда лихорадочно придумываешь тему, о чем бы заговорить, чтобы нарушить его. «Вкусный сок», -  отставила пустой бокал Роза. «Повторить?». Она отрицательно покачала головой. Знает она, сколько стоит это удовольствие, была однажды со знакомой здесь.

         - Что же вы, пользуясь моментом не начинаете меня прорабатывать, как несознательный элемент, уважаемая Роза Дмитриевна? – наконец заговорил Леонид Иванович, усмехнувшись.

         - А зачем? – невозмутимо ответила Роза, - Вам что, пятнадцать лет? К тридцати годам человек – уже сложившаяся личность, и это полный самообман пытаться его изменить либо изменить его мировоззрение. А вам уже и больше тридцати.

         - Тем не менее, недавно вы предприняли попытку.

         - Да. Получился полный облом. Больше я не буду пытаться.

         - А вы все же попробуйте. Чем черт не шутит.

         - Дудки вам! Вы, похоже, из тех людей, которые любят, чтобы их уговаривали, перед ними стелились, а вы так свысока бы посмеивались и поплевывали. А вот фиг вам! Не буду! Не хочу.

         - Вот и правильно! – неожиданно рассмеялся Леонид Иванович, - Такая красивая, эффектная женщина ни в коем случае не должна опускаться до уговоров кого бы то ни было. Тем более такого недостойного внимания типа, как я.

         Роза внимательно посмотрела на него. Ага, значит, красивая и эффектная женщина? А кто это совсем недавно за глаза называл ее мымрой, синим чулком и старой девой, выглядящей на все сорок пять. Лицемер вы, однако, Леонид Иванович. Да, одежду она с тех пор поменяла и теперь вместо костюмов цвета драной кошки и потрепанного жизнью тушканчика носит стильные красивые вещи. Да, она стала пользоваться косметикой, сделала стрижку и маникюр. Но и только. На этом все ее перемены, пожалуй, и закончились. Сама она все та же Роза, в ее душе ничего не поменялось. Неужели внешние признаки так важны? Или, скорее всего, вы просто лжец. Ах, мой милый лжец, дорогой Леонид Иванович. Любите вы, похоже, над людьми потешаться. Ладно, посмотрим. Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

         - Я хочу танцевать! – категорично заявила она с очаровательной улыбкой.

         Леонид Ивановичу ничего другого не оставалось, как расплатиться по счету (вопреки возражениям Розы он все оплатил сам) и повести даму танцевать. Правда, он сделал это с таким видом, как будто мечтал об этом всю сознательную жизнь. Но Розу не провести, знает она, что скрывается за этой милой улыбкой.

         С вечера они опять возвращались вместе. Он вез Розу домой, развлекая по пути разными разговорами и анекдотами. Подвезя ее к дому, прежде чем высадить, вдруг спросил: «Может, пригласите меня на чашку кофе?». Роза удивилась – ну и нахал, а еще производит впечатление приличного человека.

         - У меня кофе нет. И чая тоже. И кефира, и молока, и компота. Даже воды нет – на днях трубу прорвало, так сантехник всю воду перекрыл.

         - Как же вы без воды живете?

         - Ерунда. Зима на носу. Буду снег растапливать в чайнике на газу. Перекантуюсь.

         - Поедемте тогда ко мне. У меня все есть. Разве что кроме кефира.

         - Жаль. Кефир я очень люблю. Когда кефир будет, тогда и приглашайте, - и Роза вышла из машины не попрощавшись.

         …И опять потекли трудовые будни. Роза придумала подарок к юбилею шефа и все его одобрили, когда она рассказала о нем во время отсутствия Петра Никандровича. Роза просто позвонила домой жене шефа, с которой была довольно близко знакома, и та по секрету подсказала, что муженек мечтает о небольшом портативном телевизоре, который можно было бы и на дачу возить, летом на балкон выносить или ставить на кухне. Коллеги идею одобрили. После работы Роза решила зайти в магазин бытовой техники и выбрать телевизор на имеющуюся сумму. Неожиданно в добровольные помощники напросился Леонид Иванович. «Вещь не очень громоздкая, но одной не сподручно нести ее, да и народу в транспорте в это время много. А у меня, все-таки, машина. И к тому же, не обижайтесь, но мужчины в технике разбираются лучше», - аргументировал он необходимость своего присутствия при покупке. Лучше, так лучше. Роза спорить не стала. После работы они заехали в один магазин, потом в другой, потом в третий. Леонид Иванович придирчиво осматривал имеющийся ассортимент и браковал то цвет, то дизайн, то технические данные. Они ехали в другой магазин, и все повторялось. «Вот не знала, что вы такой зануда», - не сдержалась Роза, выходя из пятого по счету магазина. «Вовсе нет. Просто я ищу предлог подольше побыть с вами, дорогая Роза Дмитриевна», - серьезно ответил Леонид Иванович. Роза только фыркнула. Наконец, в то ли седьмом, то ли восьмом по счету магазине Леонид Иванович выбрал то, что его устроило по всем статьям. Глянув на его выбор, Роза рассмеялась: телевизор стоил в два с лишним раза дороже, чем было собрано коллегами. «Боюсь, что нас не поймут. Эти то триста рублей люди от сердца оторвали. А вы хотите, чтобы они еще столько же добавили. У Васькова, например,  сын-студент учится на коммерческой основе. У Миры мужа вообще нет, и она еле тянет своих двоих детей. Нет, Леонид Иванович, придется взять что попроще. Японский телевизор, конечно, лучше, чем «Витязь», но придется нам выбрать все-таки второй вариант». Но Леонид Иванович не согласился с доводами Розы, сказав, что недостающую сумму доплатит сам, а коллегам они ничего не скажут об этом. «Деньги у вас, что ли лишние? Зачем такие барские замашки». «Деньги лишними никогда не бывают, и не каждому я бы стал доплачивать. Но Петру Никандровичу доплачу с удовольствием. Но вы об этом молчите. Ни одной живой душе. Хорошо?». «А не живой можно?». «Можно», - разрешил Леонид Иванович. Телевизор решили отвезти на квартиру Дмитриеву – все равно ему же и придется привозить его для вручения юбиляру. Подъехав к дому Леонида Ивановича, Роза поначалу отказалась заходить к нему, на что он возразил: а кто ему поможет дверь в подъезд открывать? Или в квартиру? Руки то у него будут заняты. Негоже бросать человека в трудную минуту. Пришлось согласиться помочь.