Еще раз о любви 

                                                         Любовный роман.

                                                                Часть 10.

- Боже мой! В это время только и спать, самый крепкий сон. Я понимаю, у стариков бессонница, а ты то чего не спишь?

         - Я сплю! – живо возразила она, - Просто иногда проснусь, полюбуюсь на рассвет и сплю дальше. Жалко проспать такое чудо. Но если честно, сейчас у меня стало любимым временем суток то время, когда мы вместе, вдвоем, как сейчас. Это самые счастливые минуты в моей жизни. Самые! Знаешь, я готова отдать все в мире за эти минуты. Я так тебя люблю!

         У него сжалось в груди. Она впервые озвучила то, что случилось между ними. Они любят друг друга. Это так. Но он, почему-то, еще ни разу не произнес эти слова. А она сказала. Может, он просто боится взять на себя ответственность за нее, за них обоих и поэтому предпочитает молчать? Позиция труса. Вот она не боится. Эта девочка смелее и решительнее его. Он взял ее тонкую руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

         - Я тоже тебя люблю, Света. Я все сделаю, чтобы ты была счастлива. Все, что только в моих силах.

         Он жил теперь только этими встречами. Все остальное отошло так далеко, что практически не имело ровно никакого значения. А он еще, наивный, надеялся, что, как только заполучит ее, так и мгновенно излечится от всего этого. Какое там! Любовный омут только все больше и больше засасывал его. Надо сказать, он не сильно и сопротивлялся этому.  Через несколько дней он опять назначил ей свидание в ее выходной день в их квартирке в 16-00. Без десяти четыре он был уже на месте. На скорую руку накрыл стол на кухне: бутерброды, шампанское, коробка конфет, ее любимые мандарины. Поставил и подсвечник со свечами – в начале декабря темнеть начинает рано, в 16 часов уже можно устраивать интимный ужин при свечах. Ждал ее с нетерпением. Что-то она сегодня запаздывает. Это впервые, всегда его ждала она.

         Было уже двадцать минут пятого, и он всерьез забеспокоился: не случилось ли чего с нею, упаси бог. И вдруг подумал: а что будет с ним, если так произойдет, что в результате несчастного случая она перестанет существовать на этом свете. Просто исчезнет, и все! Вот так случится: вчера она была, сегодня с утра тоже, а теперь ее нет вообще. Нет, и больше никогда не будет. Ледяной животный ужас заполнил его всего без остатка. Нет, только не это! Нет, что угодно, но только не это! Это совершенно невозможно! Этого не может быть никогда!

         …Она прибежала через пять минут. Услышав, как в двери поворачивает ее ключ, он метнулся в прихожую, и она запыхавшаяся, смеющаяся, вся припорошенная снегом упала ему на грудь: «Вот и я!». Он обнимал ее дрожащими руками, целовал ее мокрое, смеющееся лицо, чувствуя, как жизнь постепенно возвращается к нему. На душе расцвели розы, зашумели высокие травы, запели соловьи: вот и она. Слава тебе, господи!

…- Вот скоро и Новый год наступит. Ты любишь этот праздник? - спросил он, медленно возвращаясь в этот грешный мир с высот поднебесья.

-                    Еще бы! Каждый год с нетерпением жду его. Обязательно пишу письмо Дедушке Морозу.

-                    А в этом году тоже напишешь?

-                    Уже написала.

-                    Так, так. И чего же ты попросила у этого волшебного деда в этот раз? Интересно было бы узнать.

-                    А ты попробуй угадать.

-                    Ладно. Попробую, - он закрыл глаза, изображая сосредоточенность, - Так… Наверное, куклу с закрывающимися глазами. Нет? Тогда, должно быть, большую шоколадку. Или нет, хрустальные башмачки, как у Золушки. Опять мимо? Ну, тогда я не знаю… Неужели, ты заказала ему чипсы с беконом и заколку для волос? - Она смеялась, уткнувшись ему в грудь.

-                    Барабан, - еле промолвила сквозь смех.

-                    Чего?! Какой такой барабан?

-                    Настоящий, но маленький. И чтобы деревянные палочки к нему. А еще заказала трубу. Чтобы в нее дудеть.

-                    Для племянников, - догадался он, - тогда уж Вале надо было заказать тромбон или клавесин. Получился бы семейный оркестр. Эх, и весело бы они встретили Новый год.

-                    А что ты думаешь, в прошлый раз именно так  и было. Валя на тарелках играла, Андрюшка на бутылках, я на ложках, а Степка лупил по сковороде. Здорово было!

-                    Представляю. А что ты заказала у деда лично для себя? Неужели ничего?

-                    Почему же? Заказала, конечно. Только это секрет. Пока не скажу.

-                    Что ж. Имеешь полное право на тайну желаний. А знаешь, я, пожалуй, тоже напишу ему письмо. Никогда не писал, а сейчас напишу, - и он зарылся лицом в ее рассыпавшиеся волосы, чувствуя, как его опять начинает возносить высоко-высоко вверх, туда, где только он, она, их любовь и больше никого и ничего на всем белом свете.

         …- Уже совсем поздно. Мне надо вернуться домой до ухода Веры Артемьевны, - она прощально прижалась к нему.

         - Я подвезу тебя до дома, - он обнял ее, не отпуская.

         - Нет. Не надо, чтобы нас видели вместе. Я сама доберусь. Еще минуточку, еще чуть-чуть и я побегу, - и она опять уткнулась ему в плечо.

Он, как и собирался, написал письмо. «Здравствуй, Дед Мороз. Я прошу тебя исполнить одно мое желание. Только одно, но самое заветное. Пусть девушка с солнечным именем, которую я люблю больше всех на свете, всегда будет со мною рядом. Только это, больше мне ничего не надо. В.В.». Он вложил свое лаконичное послание в длинный узкий конверт, заклеил его, надписал: «Деду Морозу от В.В.» Положил конверт в папку. Он сам его завтра бросит в почтовый ящик. Не просить же об этом Веру Артемьевну. Ведь она наверняка решит, что у него начинает сносить башню. И, кстати, будет недалека от истины.

…Письмо Светы выглядело так: «Здравствуй, мой милый Дедушка Мороз. Поздравляю тебя с твоим праздником. Хочу заказать тебе подарки для моих близких: настоящий небольшой барабан с деревянными палочками для моего племянника Андрея, блестящую медную трубу для племянника Степы и духи «Шанель», о которых мечтает моя сестра Валя. А еще я очень прошу тебя об исполнении моего огромного желания. Дело в том, что я очень люблю одного человека. Очень – преочень. Пожалуйста, дорогой Дедушка Мороз, сделай так, чтобы мы с ним были вместе всю оставшуюся жизнь. Заранее глубоко благодарна. Света».

         Дела на фирме шли отлично. Конечно, сказывалась огромная кропотливая подготовительная работа, и слаженные действия вышколенного штата профессионалов. Но не обошлось и без элементарного везения. Ему везло в последнее время – и в бизнесе, и в личной жизни. Последнее особенно важно. Еще никогда он не был так отчаянно и безоглядно влюблен и так безгранично счастлив. Его искренне удивляло, что его тайну еще никто не открыл. То есть, окружающие, конечно, догадывались об его амурных успехах, но почему-то никому в голову не приходило связать это со служанкой из его дома Светой, даже людям, работающим в доме. А ему уже мало было тех нечастых коротких встреч, что выпадали им. Ему хотелось забыться так, чтобы не смотреть на часы (а сколько еще осталось до расставания?), не помнить о близкой разлуке, послать к чертовой матери все дела и быть просто с нею и не думать больше ни о чем при этом. Его мозг влюбленного напряженно думал и придумал.

         - Света, - позвонил он ей на сотовый, - я придумал, что нам надо сделать. Давай удерем от всех. Хотя бы дня на три. Как ты на это смотришь?

         - Я – за! Давай удерем, - она никогда с ним не спорила, он и не сомневался в ее ответе.

         - Вот и отлично! Осталось только придумать тебе легенду. То есть причину, по которой тебе надо отлучиться из дома на три дня. Даю тебе до вечера задание: придумать куда и зачем тебе надо уехать. Чтобы Вера Артемьевна отпустила тебя без раздумья. Хорошо?

         - Хорошо, - опять легко согласилась она, - я подумаю.

         Вечером после ухода Веры Артемьевны, он зашел в ее комнату.

         - Выкладывай, что ты там надумала, - усадил он ее к себе на колени.

         - Вариантов – море. Можно, например, сказать, что меня случайно встретил на улице Спилберг и пригласили на кинопробы в Голливуд. А потом скажу, что я им не подошла, и вместо меня взяли сниматься Шарон Стоун. Или вот еще: оставлю записку, что за мной прилетели инопланетяне и взяли с собой на три дня прокатиться на летающей тарелке на Марс и обратно. А ничего не запомню из полета, потому что они сотрут из моей памяти всю информацию, дабы я не разболтала лишнего. Вариант третий: я якобы отпросилась у тебя, чтобы съездить на футбольный матч команд 4-й лиги «Донецкий шахтер» - «Сборная учителей Урюпинска», так как оказалась ярой фанаткой сборной учителей и хочу лично посмотреть этот решающий матч, исход которого решит, кто же из этих выдающихся команд покинет 4-ю лигу.

         - Так. Все ясно. Варианты, конечно, убийственно убедительные и абсолютно достоверные. Как говорится, комар носа не подточит. Но давай попробуем придумать что-нибудь еще.

         - Можно сказать Вере Артемьевне, что мне надо отправиться на трехдневное свидание с тобою. А если она меня не отпустит, то не получит от тебя поздравительного конверта к Новому году, - рассмеялась она, взбивая хохолок на его макушке, - Как тебе этот вариант?

         - Отлично. Так и скажем. Короче так, скажешь ей, что тебе надо срочно слетать в Ленинск к сестре, туда и обратно, в три дня уложишься. Скажем, подписать какой-то документ или отвезти ей справку. Придумай поконкретней.

         - Обманывать я не умею, - вздохнула она, - Вера Артемьевна меня в два счета раскусит.

         - А вот это плохо, что ты совсем не умеешь врать, - нравоучительно заявил он, - Это никуда не годится. Иногда можно, а то и нужно соврать. Без этого в нашей жизни не обойтись.

         - Значит, я могу и тебе иногда соврать? Так сказать, из лучших побуждений, - сделала вывод Света, хитро поглядывая на него.

         - А вот это совсем никуда не годится, - погрозил он ей пальцем, - только попробуй у меня. Не вздумай этого делать никогда в отношении меня. Врать можно только другим. Все поняла?

         - Поняла, - кивнула она, и они оба рассмеялись.

         Следующим вечером ровно в восемь к нему зашла Вера Артемьевна. Коротенько рассказала о прошедшем дне. Уже уходя, остановилась, вспомнив, что Света у нее сегодня отпрашивалась на три дня, якобы ей надо слетать в родной город к сестре.

         - Что-то там невнятное лепечет про какую-то справку, которую ей якобы надо оформить. Девчонка явно темнит. По-моему, она просто очень соскучилась по сестре и племянникам, вот и выдумала некую мифическую справку. Как вы думаете, стоит ее отпустить?

         Он задумался, повертел в руках карандаш, наконец, произнес:

         - Да пусть себе летит. Почему бы ей и не навестить родных? Она впервые уехала из дома так далеко и так надолго. Понятно, что соскучилась по родным, по подружкам и по городу, в котором родилась и выросла. Пусть только не задерживается там.

         - Хорошо, Владислав Вадимович, - кивнула экономка, - я завтра же с утра ее отпущу на три дня.

         Когда она уже стояла на пороге кабинета, он, будто вспомнив, заметил:

- Кстати, меня не будет несколько дней. Я по делам фирмы вылетаю в Штаты.

Он вез ее в своей машине. Город остался позади. Впереди длинная лента шоссе, по бокам зимний лес и заснеженные поля. Он не сказал ей куда они поедут, объявил только: секрет, сама увидишь. Она сидит рядом, поглядывает за окно. На душе у него светло и легко. Он напевает себе под нос: «Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну. Ярким северным сияньем твои плечи оберну. Звездный иней загорится на ресницах серебром...». «Так вот куда мы едем! В тундру! - догадывается Света, - Здорово! Я в тундре не была».

 Машина свернула с оживленной трассы и медленно поехала по плохо расчищенной проселочной дороге. Минут через двадцать опять свернули и вскоре въехали в лес. Удивительно, но среди огромных нетронутых сугробов проходила неширокая, но отлично расчищенная и утрамбованная дорога. Света залюбовалась заснеженными елями, березками, пышными холмами сугробов.

         - Какая красота! Я еще никогда в жизни не была в зимнем лесу. Вокруг нашего города, я имею в виду Ленинск, только степи, лесов нет. А здесь, оказывается, так невообразимо красиво!

         - А почему ты не спрашиваешь, куда же все-таки мы едем? Тебе не кажется странным, что я завез тебя зачем-то в лес. А вдруг я маньяк, а? Такая мысль тебе в голову не пришла? – хитро прищурившись, спросил он ее, поглядывая на ее реакцию.

         - Вот такая мысль мне в голову действительно не приходила, - рассмеялась Света, - А если даже и маньяк. Ну и что. Я же тебя люблю, кем бы ты ни был. Хотя бы и серийным маньяком.

         - Тебя я смотрю ничем не пробрать, не испугать. Даже не интересно, - с деланной обидой вздохнул он.

         - Ой, боюсь! – сделала испуганное лицо Света, - Как страшно! Какой ужасный маньяк! Маньяк, а маньяк, а ты что со мной делать собираешься: разрезать на кусочки бензопилой и скормить их бездомным собакам или еще что-нибудь более ужасное?

         - Я – сексуальный маньяк! – зарычал он, - Я обожаю завозить в эту глушь молоденьких доверчивых девушек, чтобы любить их тут дó смерти.

         - Как же мне повезло, - обрадовалась «жертва», обнимая за шею «маньяка», - Вот повезло, так повезло с маньяком. Какая это будет прекрасная смерть. Остальным остается только позавидовать мне.

         Они выехали на небольшую полянку, почти всю окруженную сплошным забором. Въехали в открытые ворота. В середине полянки стоял деревянный бревенчатый небольшой, но добротный дом.

         - Вот в этой избушке на курьих ножках мы с тобой и проживем вместе три дня. И три ночи, - с этими словами он открыл дверь машины, помог ей выйти и повел в дом. Поднялись по широким ступенькам, вошли в просторную светлую комнату. Он снял с нее пальто, повесил на крючок. Разделся сам. Света огляделась. Видно, что дом совсем еще новый, из него еще не выветрился запах свежего дерева. Все вокруг обито деревянными рейками и досками – деревянный пол, деревянный потолок, стены, мебель из натурального дерева. Обстановка простая, но уютная. Посередине комнаты круглый стол, вокруг него три стула. Вдоль стены большой диван, дальше два кресла. У другой стены телевизор. Журнальный столик с телефоном. Несколько книжных полок на стене.  В углу комнаты большой камин, отделанный декоративной каменной плиткой. Перед камином на полу шкура белого медведя. Рядом с входной дверью еще две двери, видимо, в ванную комнату и туалет, рядом лестница наверх.

- Можно посмотреть, что там? – и не дожидаясь его ответа, побежала по высоким ступенькам. Наверху оказалась всего одна комната – спаленка с круто покатым в обе стороны потолком, в который были вделаны по окну с каждой стороны. Посередине широкая кровать, накрытая шелковым зеленым покрывалом с оборками, комод, напольное кашпо с пышным кустом пестролистной драцены и все.

-         Ну и как тебе здесь? Нравится? – появился следом он.

-         Еще бы! Очень нравится! – она повернула к нему сияющее лицо, на котором, как два ясных солнышка лучились ее глаза.

-         Я рад. А что тебе здесь нравится больше всего?

-         Больше всего мне здесь нравишься ты! – и взмахнула руками, как лебедица крыльями, взлетела ему на грудь. И время перестало существовать. Мир на мгновение замер. Земля качнулась, остановилась, чтобы через секунду опять начать вращаться с бешенной скоростью.

…- Чей это дом? – спросила она его спустя время, лежа на кровати и уютно устроившись на его плече.

- Это мой дом. Так называемый, «охотничий дом». Он построен год назад по специально разработанному проекту. И был я здесь всего пару раз, да и то мельком, наскоком.

- Охотничий?..  Вот не знала, что ты охотник. А зверюшек не жалко убивать?

- Да какой из меня охотник… Разве что на мух и комаров. Это только так называется -  «охотничий», а в действительности просто небольшой скромный домик в глуши, подальше от людей и цивилизации, где можно отдохнуть от всего, спрятаться, побыть одному, подумать, помечтать. Я скупил здесь участок земли с этим лесом по самому себе не понятной причине. Просто поддался моде нынешних олигархов скупать все подряд – дома, квартиры, земли, целые деревни. Место мне это понравилось – тихо, природа красивая. Здесь летом особенно хорошо.

- А не страшно здесь одному? Вдруг набредет нежеланный гость, ладно, если медведь, а если плохой человек с черными мыслями?

- На этот случай существует охрана. Разумеется, и дом, и лес, и земли нельзя оставлять без присмотра. С нашим русским народом, который так и норовит, если не украсть, так основательно порушить, надо держать ухо в остро.

- Погоди, - взглянула она удивленно ему в лицо, - не хочешь ли ты сказать, что и сейчас в доме есть охрана?

- Сейчас в доме ее нет, - с усмешкой поспешил успокоить он ее, - но она была здесь еще полчаса назад и в данное время тоже недалеко. Но ты не напрягайся, все равно не обнаружишь никого. Работают профессионалы,  которые мгновенно нарисуются, если возникнет надобность в их помощи, и которых никто не заметит, когда они не нужны.

-         В берлоге, что ли, залегли?

-         Почти. Выбрось из головы, не грузи себя. Какая нам разница, в конце концов. Только помни, что мы под неустанной защитой. Так что боятся нам здесь нечего.

-         А я и не боюсь, - обняла она его, закрывая глаза, - пока ты рядом, мне ничего не страшно… 

Он гладил ее по голове, по волосам, по тонкой спине. Нежность заполнила его всего без остатка. Она уже не умещалась в нем, переливалась через край. Какой счастье, что есть на белом свете эта девушка. Какое счастье, что она рядом с ним, любит его, смотрит на него таким преданным любящим взглядом. Как сберечь все это? Как не растерять, не разрушить это хрупкое неустойчивое состояние полной гармонии и просветленности в нашей суровой реальности? Эх, Света, девочка моя сероглазая. Ты просто открыла настежь мне свое сердце, свою душу, доверилась полностью и счастлива тем, что есть сейчас. Любишь, любима и думаешь, что так будет всегда. А вот как будет дальше, никто не знает. И он не знает, что будет с ними. Только чувствует, что на его плечах уже лежит груз ответственности за нее, за них двоих.